– Клянусь, – выдохнула я.

Mamá еще несколько мгновений прижималась ко мне, словно желая убедиться, что я действительно не подвергну Абдуллу опасности, что я сдержу слово и не натравлю на него Tío Рикардо. Я твердо выдержала ее взгляд, и Mamá медленно кивнула.

Она отпустила мою руку, и я выдохнула, борясь с желанием погладить ее по нежной коже.

– Чем я могу помочь?

– У меня есть идея, которая может сработать. – Мама прикусила губу. – Это потребует мужества, Инес.

Я скорчила гримасу.

– Разве я не рассказывала тебе, как попала в Египет?

Mamá улыбнулась, и это была первая настоящая улыбка, которую я увидела с того момента, как узнала, что она жива. Она достала из кармана длинный шелковый платок и протянула мне. Он был мягким на ощупь и расшит изящным цветочным узором.

– Ты и твои цветы, – протянула я. – Ты скучала по своему саду?

– Последние десять лет я по полгода жила в Египте, – ответила Mamá. – Конечно, после пустыни я скучаю по зелени. Я скучаю по многим вещам всякий раз, когда покидаю Аргентину. Чай мате, эмпанадас. Запах океана с балкона своей спальни. – Она подняла глаза, так похожие на мои. Глаза, которые меняли цвет, глаза, которые никак не могли успокоиться. – Ты.

На сердце у меня потеплело. Я и не подозревала, как сильно хотела услышать эти слова от мамы. Как они меня наполнят.

– Что я должна сделать? – спросила я.

– Это древняя магия: тот, кто произнес первоначальное заклинание, был очень силен. Этот платок уменьшает все, что оказывается под ним…

– Например, очки твоего брата.

Mamá пожала плечами, и на ее губах появилась озорная улыбка.