– Я буду просто чай, – говорю ему чуть дрожащим голосом.

Андрей кивает и… тут же начинает все убирать со стола, пока там не остаются только чайные чашки. Правда, я уже присмотрелась к печенью, но молчу об этом, иначе процесс перестановки тарелок запустится снова.

Никогда бы не подумала, но Андрей, очевидно… нервничает? И, судя по всему, не меньше меня. Я кусаю губы, пытаясь начать разговор, открываю рот и…

– Прости, что не пошла сразу к тебе…

– Прости, что заставил волноваться…

Мы говорим это одновременно, и я быстро бормочу: «Ты первый!» Выдыхаю, потому что Андрей не собирается спорить.

– Я и не думал тебя бросать, – начинает он, и я чувствую, как одна за другой расслабляются мышцы в теле. Оказывается, я была до жути напряжена. – Это даже звучит для меня смешно, понимаешь? Я не хочу прекращать то, что происходит между нами.

Тревога, сковывающая грудь, отпускает, и за ребрами снова распускаются чертовы ромашки. Потому что больше всего на свете, как выяснилось, я не хочу того же самого.

– Но мне правда нужно уехать, – продолжает Андрей с важным видом, нахмурившись. – Потому что сейчас… сейчас будет много грязи.

Я согласно киваю, сжимаю ладони в кулаки, чтобы не кинуться разглаживать складку между его бровей, которая почти все время там. Не хочу прерывать его, впитываю каждое слово.

– Для нас моя поездка точно ничего не меняла. Кроме нюдсов, на которые я мог бы рассчитывать в Москве. – Он наконец улыбается, заставляя и меня ответить тем же, ерошит волосы, и даже этот простой нервный жест выглядит до жути сексуально. – Честно? Раньше я и представить не мог, что брошу бюро на две недели, а теперь хочу скорее покончить со всем, раз уж выпал шанс.

Из меня вырывается смешок, потому что, оказывается, я не могу произнести ни слова. Андрей вдруг резко меняется в лице, будто услышал в нем какой-то подтекст, вскидывает на меня взгляд и грозно тычет в меня указательным пальцем. Я еще не знаю, в чем провинилась, но уже мысленно каюсь.

– Только мой отъезд совсем не значил, что тебе сегодня нужно мчаться не в мою постель! – Его тон похож на профессорский, которым он распинал нас в университете, и я тотчас представляю Аполлонова с этой речью за кафедрой и едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Это что-то истерически-счастливое. Похмелье после адреналиновой встряски. – Прости, но если я уезжаю, то хотел бы попрощаться нормально, а не в кабинете под непрекращающиеся звонки. И я хотел бы, чтобы ты встречала меня из командировки. Желательно здесь. Желательно готовая наверстать упущенное время.