– Голицын, – строго говорит Андрей, но тот не слушает выговора, испаряется среди столов архитекторов с кинематографичным изяществом.

– Прислушаешься к нему? – Я заглядываю через плечо Андрея и вижу на верхнем личном деле надпись от руки: «Занудный черт, парил про какие-то балки, я ниче не понял. Короче, ваш кандидат».

– Приму во внимание, – усмехается Андрей. – Только ему не говори, а то и так с самомнением проблемы. Мы из-за его эго скоро офис будем расширять – оно в двери уже не входит. Ну что, получается, до вечера?

Мой Аполлонов привычно останавливается перед лифтами, я, как обычно, жму кнопку.

– Получается, что так, – говорю, уже расставаясь с ним. А затем, когда створки начинают съезжаться, машу Андрею и кричу вслед: – И вернись домой свободным человеком!

– Принято, – слышу издалека и расплываюсь в улыбке.

Альтернативный финал

для поклонниц его величества сексперта Голицына

– Ник! Так нечестно! – умоляю его, пытаюсь поймать за руку, когда он встает, быстро хватает рюкзак и кожаную куртку, которую тут же натягивает на себя, и делает несколько размашистых шагов от меня.

– Жизнь вообще нечестная штука, Санта-Анна, – остановившись у выхода, отвечает мне как-то… грустно? – Закрой студию сама, ключи на ресепшене.

Он поворачивается ко мне спиной, а я останавливаю его требовательным «стой».

– Правда или действие? – спрашиваю я Голицына, наплевав на непонимание в его глазах. – Выбери правду.

– Правда, – устало говорит он.