– Едем? – дребезжащим, как старая телефонная линия, голосом спрашивает водитель у Голицына, когда тот садится рядом.

– Точно не хочешь, чтобы я отвез тебя к Иванушке? – вместо ответа Ник обращается ко мне, а я запрокидываю голову назад и крепко жмурюсь, потому что мое терпение на исходе. Я вся как оголенный нерв и скоро вспыхну!

– Я начинаю сильно сомневаться в твоей секспертности. И если ты еще раз повторишь вопрос, то я…

Мою речь прерывают горячие мягкие губы. На моих губах. Плотно прижатые к моим губам и ворующие воздух. И наверное, размягчающие мозг, потому что я элементарно забываю, как дышать. А пока пытаюсь вспомнить, Ник, так и не углубив поцелуй, отпускает меня и сам судорожно вздыхает.

– Значит, едем, – сделав выводы, где-то на фоне произносит водитель, на которого мне не приходится смотреть и краснеть, потому что Ник обнимает меня, и я утыкаюсь носом ему в плечо.

– Завтра тебя можно будет причислить к лику святых, Санта-Анна, – проникновенно шепчет на ухо, намеренно касаясь чувствительной кожи губами и носом.

– Почему? – Невольно прижимаюсь ближе.

– Потому что сегодня ты умрешь от райского наслаждения.

В ответ я хохочу в полный голос и наконец позволяю себе расслабиться в компании парня, которому никогда не думала, что доверюсь.

И конечно, согревшись, я ненадолго отключаюсь прямо в машине на плече у Голицына. Мне кажется, что я только прикрыла глаза, а он уже гладит мои щеки и щелкает по носу, пытаясь меня растормошить.

– Приехали, Ань.

– Не хочу… – мотаю головой, обнимая его крепче, и зарываюсь носом в изгиб шеи.

– Ладно, подожди.

Голицын ругается, отрывает меня от себя. Я хнычу в ответ, ощутив порыв ветра, ворвавшийся в салон. Пытаюсь разлепить глаза и вкладываю руку в ладонь Ника, которую он мне протягивает, а после…

– Ой! – вскрикиваю от неожиданности, оказавшись у него на руках.

– Все-таки оседлала меня, Санта-Анна, – смеется он приглушенно и беззастенчиво мнет мои ягодицы через юбку, пока я сцепляю ноги у него за спиной.

– Неси меня в тепло, – бормочу я, борясь с полудремой.

– Будет сделано.

А потом мы проделываем бесконечно долгий путь через подъезд к лифту. Там, в кабине, Ник вдруг заявляет, что я тяжелее, чем кажусь, и усаживает меня на поручень, который больно впивается в бедра. Удерживая еще и мою сумку с туфлями, как оказывается. По итогу мы вдвоем чуть было не заваливаемся на пол.

– Пойдешь ножками? – с надеждой в голосе спрашивает он, когда мы останавливаемся на его этаже, но я категорично мотаю головой и намертво вцепляюсь в него снова. – Понятно.