– Камилла. – Ее имя – это все, что я могу выговорить.

– Да, знаю. – Она ерзает на диване, и у нее нет другого выбора, кроме как встретиться со мной взглядом. – Все знаю. – В ее глазах появляется стыд. – Я была молодая. Тупая. Пьяная. Одна в гостиничном номере с парнем. Я знаю, как это выглядело.

– Это была не твоя вина, – тихо говорю я.

– Я знаю это сейчас. Знала и тогда, но мне было страшно. Мой отец…

– Что?

– У моего отца были проблемы со здоровьем. Он только что возглавил бизнес. Я… меньше всего на свете я хотела быть для него обузой.

– Я вижу, как он смотрит на тебя, Камилла. Ты – его мир.

– Да уж. – Ее улыбка печальна. – Если бы он знал… как бы он тогда посмотрел на меня? Со стыдом? Смущением? Что мне стоило вести себя лучше? – Ее голос переполняют эмоции.

Она не пошла к родителям. Не потому, что они не поверили бы ей, а потому, что она не хотела, чтобы они смотрели на нее по-другому. Потому что она не хотела, чтобы ее отец смотрел на нее – на свой мир – и видел ущербность.

Боже.

Господи, мать твою.

Я чувствую, как натягивается кожа, пока я борюсь с бушующей во мне яростью. Изо всех сил стараюсь не выдать в голосе, как меня это подкосило. Пытаюсь понять, как стать тем мужчиной, который ей сейчас нужен.

– Я ничего не могу сказать, чтобы изменить ситуацию к лучшему. И мне, как мужчине, тяжело такое слышать. Мы ведь должны быть защитниками, решать проблемы. Но я не могу сделать для тебя хоть что-то, разве что сказать: это не твоя вина. Я мог бы сказать, что понимаю, что ты чувствуешь, но это не так. Наверное, все это неправильные слова, но я не знаю, что еще сказать.

– Ничего тут не скажешь. И не исправишь.

– Но ты же видела его сегодня, верно? Он все еще часть «Формулы‐1»? Член этого сообщества? Я могу быстро поправить ему рожу, – говорю я с жестокой улыбкой, пока она кивает и закусывает нижнюю губу. – Не собираешься сказать мне, кто он?

– Это никому не принесет пользы. Я живу дальше. Ты помог мне жить дальше. Разве этого недостаточно?

Я ворчу. Это вовсе не значит, что этот ублюдок не сделал подобного с кем-то еще.

– Мне и так было нелегко жить с самой собой большую часть времени. Я вечно сбегала, меняла образ жизни… Прошу, пойми.

Камилла садится, опускает ноги на пол и обхватывает ладонями мое лицо, не сводя с меня глаз.