– Мы все еще боремся за ремиссию, – отвечает она. – Метастазирование только началось, и важно быстро остановить этот процесс.

– Понял, не дурак. Значит, будем бороться.

Господи, это опять все заново, только, возможно, еще хуже, чем в предыдущие полгода. Усталость подкатывает к горлу тошнотой, но Том проглатывает ее и берет себя в руки. Будет стремно разреветься здесь, в кабинете заведующей отделением, которая еще и начальница его жены.

– Давайте пройдемся по анкете вашего самочувствия.

Когда Жасмин наконец отпускает его с пачкой свежих назначений и запланированной на утро пятницы капельницей, Том успевает взять себя в руки. Ладно, это пока просто несколько маленьких метастаз, которые едва заметны на снимке. Он сам не знает, потому что не решился посмотреть, но эта мысль становится настоящим спасением.

Они все еще борются за ремиссию. У него остается шанс, что это дерьмо окажется в прошлом, что сейчас они вернутся к терапии, таргет вспомнит, что он вообще-то эффективный парниша, убьет к чертям опухоль, а иммунотерапия догонит метастазы. По крайней мере, Том это так понял из объяснений Жасмин.

Пройдя дальше по коридору, он задерживается у двери в кабинет Кэтрин. Может, вернуться на работу, сказать ей, что торопился? Выбрать время получше, найти нужные слова, такие, чтобы она не паниковала раньше времени. Том не сможет ей соврать: они с Гэри – единственные близкие люди, которым нельзя.

– Мистер Гибсон, не стойте на пороге, – открывается дверь, и сияющий взгляд Кэтрин освещает весь коридор. – Как врач я бы рекомендовала вам поесть.

– Нельзя спорить с докторами, – спешно натягивает улыбку он, – меня так мама учила.

Они вместе добираются до столовой, и по дороге Том искоса смотрит на Кэтрин: она выглядит настолько спокойной и счастливой, что он будет полной свиньей, если испортит ей настроение. После всех проведенных вместе дней и ночей, после тревог и споров вокруг его лечения у них наконец все получилось. Им настолько хорошо вдвоем, что это не может испортить даже чертов рак.

Но если Том соврет, это уничтожит все, что они так долго строили.

– Как прошла встреча? – спрашивает Кэтрин, с предвкушением усаживаясь напротив своего подноса.

Ужасно. Отвратительно. С жутким повышением его шансов на смерть.

– Так себе, – признается Том. – Доктор Райт отчитала за опоздание. Завтра снова начинаю лечение. У меня появились…

Слово «метастазы» застревает в горле: он не готов видеть, как свет в ее глазах тухнет. Губы предательски дрожат, но прежде, чем Кэтрин успевает нахмуриться, с языка срывается позорная полуправда.