В Центральном парке не протолкнуться от людей: длинные выходные летом повыгоняли всех на улицы, а других мест для прогулок в Нью-Йорке явно не придумали. Леон протискивается сквозь смеющиеся компании, чувствуя себя даже более одиноким, чем есть.

Всегда так было. Все в пансионе воспитывались по единому принципу: любовь, доступная аристократу, – это любовь к своей стране. Образованные, спортивные, патриотичные мальчики продолжали дело империи. Родители только исполняли долг, производя на свет новых носителей титулов, а не детей.

Мать твою, двадцатый век, целые полки книг по этичному воспитанию, а британская аристократия продолжала – и продолжает – мыслить категориями наследования.

Быть слабаком, которого не любила мама, – что за тупая отмазка для собственного мудачества? И все же Леон чувствует: не так уж не правы все те, кто ищет корень проблем в детстве. Вот только дальше они эти проблемы решают, а не преумножают, да, виконт Колчестер?

В его тринадцать мир рухнул и слово «любовь» стало недоступным даже для произнесения вслух. Выживание, драки, заработки, снова выживание. А потом была Джун с ее теплыми объятиями и большими глазами, которым хотелось внимания.

Легко поверить в то, что это искренние чувства. Поддаться искушению поцеловать губы в паре дюймов от тебя. Согласиться на близость с девушкой, которая жмется к тебе так, словно ты супергерой, а мир горит.

Тяжело было осознавать, что из аристократа, которому позволено любить только родину, он стал бандитом, которому позволено любить только деньги. Какое будущее Леон мог предложить Джун? Подарки с грязного бабла, ночные отсутствия, постоянная вероятность, что он сядет в тюрьму или будет убит в перестрелке? Тем более что тогда они уже начали работать на синдикат и все, кто был дорог Леону, больше не были в безопасности.

Череда нижних. Попытки найти себя в БДСМ. Удобные и комфортные отношения по контракту, которые с годами обрастали новыми условиями, ограничениями, но оставляли неизменное правило – никакой любви. Даже после того, как Леон уехал из Манчестера и выстроил успешный легальный бизнес – и особенно после этого, – он все еще не позволял себе любить женщин. Родину, деньги и – в качестве протеста – братьев.

В момент, когда разрешил себе расслабиться, окруженный запахом Зои Харпер, он забыл главное: правила контракта действуют в обе стороны. В эту игру можно играть вдвоем.

Леону Гамильтону запрещено любить. Для взаимных чувств нужно быть кем-то еще. И пусть от этого больно, а последняя разрушенная надежда выбивает землю из-под ног, он это переживет.