То, как он пожал плечами, красноречиво показывало, насколько ему плевать на чужие разбитые носы и брови.

– А уж все твои драки…

– Обычно меня в них втягивали.

– Могу поспорить. – Он заморгал. – И не забывай о ногах, которые ты переломал…

Тут он не стал возражать, просто просверлил меня пристальным взглядом. Я самодовольно ухмыльнулась, пусть и за счет родного брата.

– Ты выиграл, – заключила я. – От меня оставались максимум синяки. – А потом добавила: – Не считая пары разбитых губ и одного сотрясения.

Немец отложил блокнот, придвинулся ближе, еще раз дернул меня за ногу, а потом поставил ее на диван, обхватив ладонью лодыжку.

– Даже не сомневаюсь, что в душе ты желала им куда худшего, а это главное.

Он был прав, но признавать я это не собиралась.

Вместо этого я просто смерила его раздраженным взглядом, а он улыбнулся самую чуточку шире и вновь вернулся к блокноту. Я оглядела магнитную доску со стикерами, перечитывая то, что успела записать.

Когда я сделала еще пару заметок, Култи постучал по стопе, которую я так и не убрала с дивана.

– Скажи, как тебе помочь.

Только сумасшедший мог хоть на секунду подумать, что я откажусь от его помощи. И дело далеко не в одних только спонсорах, к которым он имел доступ. Если бы он захотел поработать с детьми, то это все равно что брать уроки музыки прямо у Моцарта.

Я сглотнула, светясь изнутри.

– Как угодно.

– Просто попроси. – Затем, словно осознав сказанное, он прикрыл глаза. – Но ты ведь все равно не попросишь. Даже не знаю, зачем я это говорю. Я посмотрю, что смогу сделать.

– Хорошо, – улыбнулась я. – Спасибо, Рей.

Он очень торжественно кивнул, и я поймала себя на том, что изучаю его.

– Можно вопрос?

– Нет, – ответил засранец.