Немец запрокинул голову и пробормотал что-то по-немецки.

– Тебя прислали на эту планету специально, чтобы меня доводить?

О господи. Вот теперь я рассмеялась в голос, и хотя бедная-несчастная голова разболелась, я попросту не могла – не хотела – остановиться.

– Чего ты смеешься? Я не шучу.

Сотрясаясь от смеха всем телом, я кое-как прохрипела:

– Ты так говоришь, будто меня прислали инопланетяне тебе назло. Господи, Рей… Не смеши меня, у меня голова раскалывается.

– Прекрати, – потребовал он. – Ты сделаешь только хуже.

Я ущипнула себя за переносицу и насилу успокоилась. Взять себя в руки оказалось сложнее, чем ожидалось, но я справилась. Окончательно отсмеявшись, я улыбнулась ему, откашливая последние смешинки.

– Мне правда очень приятно, что ты так из-за меня разволновался.

Подавить улыбку не получалось, и он это заметил.

– Это не смешно. Почему ты улыбаешься?

– Потому.

– Почему?

Ухмыльнувшись, я окинула его сдержанным взглядом.

– Помню, твоего товарища по команде, Келлера, как-то толкнули так, что вывихнули четыре позвонка. А когда камеру перевели на тебя, ты то ли завязывал бутсы, то ли что-то в этом духе. Не знаю, почему я только сейчас об этом подумала. Знаешь, что мне нравилось в тебе больше всего? Тебе всегда было глубоко наплевать, что происходит с другими на поле, и ты пропускал игры, только если совсем уж не мог ходить. Это очень круто, правда. Мне приятно, что ты так за меня волнуешься. Это редкость.

– Не редкость, – возразил он.

– Н-да? И что же еще тебя волнует?

– Победа.

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Понятно.