Эти слова звучали эхом в голове, в то время как я успела сменить уже два образа на съемке.

Не в первый раз я задавалась вопросом, кем вообще была на самом деле.

Съемки закончились, и я вышла за пределы съемочного павильона, смотря на бетонные джунгли Лос-Анджелеса. Большинство людей считают, что Лос-Анджелес – это Голливуд, пальмы и океан.

Но по большей части здесь все было просто… серым.

Я шла по тротуару в сторону своей машины, и споткнулась, упав на землю и ободрав колени и ладони, как последняя идиотка.

– Черт! – я поморщилась, потому что колено определенно кровоточило.

– Ты в порядке? – спросил чей-то голос, и я взглянула на обеспокоенного мужчину с ярко-зелеными глазами.

Он чем-то напомнил Ари.

– Я в порядке, – пробормотала я, быстро отходя, не желая больше на него смотреть.

Так будет продолжаться вечно, не так ли? Я всегда буду искать Ари в каждом проходящем мимо человеке. Когда кому-то принадлежала душа, частички тебя всегда будут искать ее.

Навсегда.

Я села в машину и уставилась на ладони. Они были красными и раздраженными, а кожа – вся покрылась шероховатостями. Ладони скоро заживут – мое тело всегда легко восстанавливалось после травм.

А вот то, что внутри, похоже, никогда не восстановится.

Но почему так? Почему я никогда не могла разобраться в этом дерьме?

Моя история была ужасно печальной с десяти лет. И, по большей мере, я была довольна тем, что имела. Или, может быть, нет… может быть, я не хотела разбираться со всем этим, потому что никогда не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы сделать это.

Я ехала по улице, думая обо всех вещах, которые ненавидела в себе… которые хотела изменить.

Передо мной загорелся красный свет, и я затормозила, опустила солнцезащитный козырек и уставилась на себя в зеркало. Разглядывала отражение. Пыталась найти что-то, что мне понравилось бы в себе.

Я покачала головой и вздохнула – когда загорелся зеленый, я подняла козырек.