Вдобавок ко всему, они записали на пленку все, что произошло той ночью. Это поражает меня, как удар под дых.

Они это записали. Сняли гребаное секс-видео.

Внутри все переворачивается, и я прикусываю губу, тупо уставившись на экран, в то время как видеозапись начинает воспроизводиться заново, будто зацикленная. Я оглядываюсь через плечо, дабы убедиться, что Виктор все еще спит, – он не пошевелился с тех пор, как я посмотрела на него в первый раз.

Наклоняясь, я перемещаю мышь, щелкая по экрану.

Появляется сообщение, и, похоже, оно прикреплено к видеороликам.

Это явно написал Виктор, судя по отстраненному и почти официальному тону письма. Я быстро пробегаю глазами по тексту, а затем возвращаюсь к началу и перечитываю его еще раз, чувствуя тошноту.

Слова резкие и жестокие, и, как и видео, – они обо мне. Я никогда не думала, что Виктор может быть таким беспощадным, даже в те моменты, когда мне казалось, что я ему не нравилась.

«Она шлюха, как и ее мать, – говорится в сообщении. – Она просто мусор и, как вы можете видеть, с радостью раздвигает ноги для любого. Ее уже хорошенько попользовали, и вдобавок ко всему, она испорчена. Уверяю вас, она ничего не стоит».

Слезы застилают глаза, но я продолжаю перечитывать последнюю строчку снова и снова.

Она ничего не стоит.

К горлу подкатывает желчь, и я делаю шаг назад, словно это может отдалить меня от слов на экране.

Я понятия не имею, кому они собираются отправить это сообщение, или разместили ли они его в интернете. Но, думаю, в итоге, это даже не имеет значения.

Для чего бы это ни было сделано, это ужасно и противозаконно. Эти слова – подтверждение всего ужасного, что я когда-либо думала о себе, вот оно, прямо на экране, во всей красе. И видео – еще одно доказательство.

Она ничего не стоит.

Испорчена.