Нейтан задал вопрос «почему?», и ответ тут же пришел ко мне. Такой четкий и ясный. Будто табличка перед глазами. Даже гадать не пришлось. Не пришлось строить теории и обоснования. Не в этот раз. Не когда ответ такой очевидный.

«Люблю».

Боже мой. Я чуть не сказала ему это ночью. Я собиралась. Не намеренно. А просто не могла молчать, когда он спросил, и я сама нашла ответ на этот вопрос. Но проклятый звонок его подруги прервал нас. Хотя… может, оно и к лучшему. Нейтан все равно не поверил бы. Я и сама не поверила своему разуму сначала. Но затем поняла, что это говорит не разум. Это что-то, идущее из глубины, о существовании чего я, казалось, забыла после потери сестры. Нечто трепещущее в груди, теплый, щемящий комок под ребрами. И те невысказанные три слова шли прямо оттуда. Не из головы. Из сердца. Но застряли на полпути.

Ну и пускай. Дивер так или иначе стал бы отнекиваться и снова меня отталкивать. Стал бы доказывать, что я ошибаюсь. Стал бы перечислять мне все свои худшие поступки, не понимая, что мне плевать. Просто плевать. Когда любишь, это все неважно. Когда любишь, то любишь все в человеке. Даже худшее.

Хотя меня вряд ли можно назвать экспертом в любви. Единственный человек, который слышал от меня эти слова и произносил их в мой адрес, – Элайза. Ну и, должно быть, родители в детстве. Но этого я не помню.

Я никогда не говорила подобного парням. Да я даже не влюблялась по-настоящему. Признаться в таких чувствах Нейтану Диверу – все равно что прыгнуть в жерло вулкана. Причем, извергающегося. Я боюсь. До чертиков боюсь этого чувства. А еще страшнее – озвучить его. Словно признать его реальность, силу, влияние на меня.

Это действительно влияет на меня. Не знаю, как теперь относиться к себе. После всего, что сказал и сделал Нейтан, мое сердце продолжает сладостно сжиматься, когда я смотрю на него. Это ненормально. Это неправильно. Это погубит меня. Он погубит меня.

И я ему позволю. И, черт возьми, наслажусь этим. Потому что люблю.

Дыхание Нейтана вдруг сбивается, и он хмурится. Сонно разлепив глаза, он замечает меня и лениво улыбается.

– М-м-м, вот бы так каждое утро, – говорит Дивер, опустив ладонь на мою ногу, чтобы закинуть ее себе на бедро.

В животе тут же защекотало, и я непроизвольно сжала его бедра сильнее.

– Уже давно не утро, Дивер, – мягко усмехаюсь я, подперев голову ладонью и продолжив разглядывать его очерченное лицо. Мне это никогда не надоест.

Его теплая рука плавно заскользила под футболкой по моей спине, вызывая волну мурашек. Дивер хмуро щурится: