Нервно провожу носком ботинка по полу и упираюсь локтями в колени. Должно же быть хоть что-то, о чем мы можем поговорить? По-моему, мы этого не делали с того момента, как я научился связывать бессвязное лепетание в слова.

– Мама сказала, что собирается устроить ужин по случаю твоего возвращения домой.

– Как неожиданно. Меня же целую вечность не было, и мы так давно не ели фирменную запеканку, – ворчит он.

Закусываю губу и стараюсь не рассмеяться, потому что отец прав. Синтия Уитакер готовит свое любимое блюдо по случаю и без. Она нахваливает его случайным прохожим, хвастается особым соусом, но когда дело доходит до рецепта, смотрит на человека так, будто он только что сказал, что Техас – не центр всего мира.

– Где твоя девушка?

– Решила выпить кофе.

– Она милая, – с некоторой теплотой в голосе отзывается он.

– Да.

Это самая жалкая попытка начать разговор, которая была в моей жизни. Мы оба словно находимся на родео, где один неверный шаг может обернуться полной катастрофой и раздробленными ребрами. Хотя на родео куда безопаснее. Я не привык говорить с отцом о девушках. Один-единственный раз мы коснулись щекотливой темы, когда мне исполнилось четырнадцать, и он сказал, чтобы я думал о последствиях, если кто-нибудь попытается меня оседлать. Довольно специфичный совет для подростка, но и на этом спасибо.

– Ты собираешься с ней вернуться в Лос-Анджелес? – все с тем же недовольным видом интересуется он.

– Нет. Пока ты не поправишься, я никуда не уеду.

И снова с его губ слетает брань.

– Черт побери, что должно случиться, чтобы ты уехал? – устало произносит он.

– Дай подумать, – прикладываю указательный палец к подбородку и стучу по нему. – Например, ты перестанешь выгонять меня из дома или… как тебе идея: не выгонять меня из дома и принять помощь?

Пошло оно все! Мы не умеем разговаривать и никогда не будем. Пора признать очевидный факт: моему отцу проще найти язык с мулом, чем с собственным сыном.

– Я найму рабочих и не прикоснусь к загонам, только, бога ради, собери вещи и покинь Джорджтаун, – он говорит так тихо, что мне кажется, будто я ослышался.

От этих слов все внутри обрывается. Ему проще принять помощь чужих людей, но только не мою. Весь год он прогоняет меня из города, открытым текстом говорит, что не рад меня видеть, а я как полный идиот ломаю свою жизнь в угоду его характеру. Резко встаю со стула, и железные ножки противно скрипят по полу. Провожу ладонью по лицу, хватаясь за последние остатки самообладания. Клянусь, сейчас Джону Уитакеру может понадобиться скорая медицинская помощь.