Ее щеки покрывает румянец, и я понимаю, что она подслушивала.

– Я сделала это в рамках мер безопасности. И в свою защиту скажу, что пришла, как раз когда твой отец сказал, что я милая.

– Да, а потом он предложил мне собрать вещи и поехать с тобой в Лос-Анджелес, – ядовито усмехаюсь я.

– Я бы не отказалась от такого варианта. Уверена, Бэксу пришлись бы по вкусу пальмы, океан и неограниченное количество бургеров, любезно предоставленные Альфи, – шутит она, неловко улыбаясь.

– Рэйч…

– Я знаю, Чемпион, просто пытаюсь разрядить обстановку.

Уголки моего рта дергаются, и Рэйч обнимает меня за талию, сцепив руки за спиной. Прильнув к моей груди щекой, она приподнимает голову и сочувственно смотрит, но это последнее, в чем я сейчас нуждаюсь. Меня бесит, что отец открыто не хочет назвать причины своей ненависти ко мне. Да, он всегда был сухарем, но все же у нас были общие темы. Мы могли обсудить скачки, резьбу по дереву, а как-то он даже интересовался сёрфингом, когда я занял в гостиной телевизор и сказал, что готов выполнять всю работу по ранчо до конца жизни, если мне разрешат посмотреть чемпионат. Я каждый раз срабатывал буфером в его спорах с закупщиками, которые пытались сторговаться до мизерной цены и забрать наш урожай практически даром, чтобы продать его втридорога в крупном супермаркете. Несмотря на его холодное отношение, я всегда оставался рядом.

И к чему мы пришли спустя столько лет? Он снова меня выгоняет. Возможно, поделись он со мной своими благородными мотивами, я бы вошел в его положение, но старик упрямо продолжает хранить молчание.

– Знаешь, почему я называю тебя «Чемпион»? – вдруг спрашивает Рэйч, кладя ладонь на мою щеку.

– Потому что я чертовски красив? – пытаюсь ухмыльнуться, но боюсь, сейчас выражение моего лица больше похоже на клоунскую гримасу, причем не самую добрую.

Она легонько шлепает меня по груди:

– Ты всего добиваешься. Не важно, что это: чемпионат по сёрфингу, скачки на быке или перебрасывание лассо с Кэмом. Ты всегда идешь к своей цели, лавируешь между препятствиями и приходишь первым.

– И, кажется, впервые я хочу проиграть, – с горечью шепчу я.

– Может, тебе просто надо сделать шаг назад, чтобы посмотреть на картинку в целом?

– Опять попахивает сеансом у психиатра.

Закатив глаза, Рэйч тихо смеется:

– Твой отец очень сложный человек, Крис, но он любит тебя. Возможно, ты видишь то, что он хочет тебе показать. Знаешь, это как с актерством. Мистер Уотсон всегда говорит, что зрители видят то, что актер показывает им. Если персонаж злится, кричит, они автоматически настраиваются негативно. Но мало кто может посмотреть на ситуацию с другой стороны и понять причины гнева. Возможно, за этим кроется какая-то предыстория, узнав которую тот же крик будет восприниматься иначе.