– Я не давал тебе права говорить, щенок, – цедит мужчина сквозь зубы.

Вистан дал пощёчину своему сыну. Дал пощёчину Гаю. Степень унижения, которая мне никогда не была известна.

Я так злюсь, что готова уже подняться, чтобы что-то сделать, но рука Гая крепко сжимает мне запястье под столом, словно ощутив мои намерения.

– Сейчас я говорю с твоей очаровательной женой, – произносит Вистан, широко улыбаясь. – Правда ведь, Каталина?

– Что вам от нас нужно? – спрашиваю я. Мой голос на фоне его звучит как мышиный писк.

И Вистан вдруг щёлкает пальцем.

Словно по мановению волшебной палочки двое мужчин, стоящих около дверей, молниеносно оказываются за спиной Гая. Они хватают его за руки с обеих сторон, поднимают из-за стола и швыряют к полу, прижимая за запястья к сверкающей поверхности.

Я в ужасе поднимаюсь, но Вистан лишь толкает меня в плечо, посадив обратно на стул.

– Нет, дорогая невестка, не шевелись. – Он гладит меня по волосам, как отец свою дочь. – Сиди на месте и наслаждайся шоу.

Позади меня оказывается ещё один мужчина. Он кладёт свои крепкие руки мне на плечи, вдавливая вниз. Теперь я ни за что не смогу встать со стула, остаётся лишь беспомощно сидеть.

И смотреть.

Смотреть на то, как Гаю задирают чёрную рубашку, оголяя спину.

Смотреть на то, как Вистан хватает коробочку с сигарами и вытаскивает одну, а потом зажигалку.

Смотреть на то, как огонь касается кончика сигары.

– Нет! Пожалуйста, не надо! – кричу я, а руки на моих плечах тяжелеют, снова надавливая.

Вистан меня игнорирует.

А я не могу перестать видеть двенадцатилетнего Гая на полу, которого отец однажды впервые решил наказать таким ужасным способом.

Я хочу упасть на колени перед Вистаном и умолять его передумать. Я съёживаюсь, глядя на то, как сигара касается ещё чистого от шрамов маленького участка кожи на спине Гая. А потом слышу характерный звук тушения, шипение, но не слышу голоса, полного боли, который должен был бы за ним последовать.

– Прошу вас! – кричу я в слезах. – Умоляю! Не надо!

Но кричать уже поздно.