– Мы должны бороться за то, что в наших сердцах. Никто другой не сможет сделать это за нас, – многозначительно говорит она мне. – И если есть что-то на этой земле, за что стоит бороться, так это любовь.
Тепло разливается во мне, когда лицо Сидни захватывает мой разум, и я растворяюсь в ее улыбке, смехе, смелости, юморе, искусстве, а также в ее отвратительных танцевальных движениях. Я прокручиваю в памяти наши поцелуи, наполненные волшебством и возможностями. Я таю от каждой шутки «тук-тук», от каждого нежного объятия, от каждого киновечера, когда она лежит у меня на коленях так, как будто я ей дорог.
Я чуть не задыхаюсь от шквала мыслей и эмоций, когда смотрю на Табиту.
– Я не уверен, что делать, – признаюсь я торжественно, со страхом.
Ободряющая улыбка Табиты сияет мне в ответ.
– Будь смелым. Будь уверенным. Будь решительным, – говорит она, ее голос полон искренности, когда она снова тянется к моей руке. – Будь красным.
Глава 21 Сидни
Глава 21
Сидни
Я обжималась со своим лучшим другом на диване, а потом разбила ему сердце.
Даже целая банка сухого шампуня на моей голове не спасет меня от темной ямы депрессии, в которую я ухитрилась погрузиться с головой. Я смотрю в стену своей спальни и поедаю огромные батончики «Сникерс» в комбинезоне с «Секретными материалами». Вчера мне потребовались все силы, чтобы собраться на работу, и даже тогда Брант и Ребекка дышали мне в затылок, удивляясь, почему я выгляжу так, будто моя кошка умерла.
Я крепче прижимаю Алексис к своей талии, а другой рукой швыряю пустую обертку от конфет через всю комнату, испуская самоуничижительный вздох.
Что еще хуже, Клементина почти не разговаривала со мной после своего выплеска агрессии в прошлые выходные. Ее ответы на мои текстовые сообщения краткие и отстраненные. Она даже ответила «Ок», когда я сообщила ей, что купила Поппи билеты на «Дисней на льду». У меня болит голова и болит сердце.
И теперь у меня болит живот.