– Я вернулся, Сид. – Его ладони находят мое лицо, обхватывают мои щеки. Слезы просачиваются сквозь его пальцы. – Я прямо здесь, с тобой, и я все еще держусь за твое сердце. Пожалуйста, не проси меня вернуть его.
Тихий всхлип вырывается наружу, и я целую его.
Я целую его, потому что должна, потому что это единственный выбор, потому что это единственное, что мне остается сделать. Я стою на коленях, сжимая его футболку, растворяясь в нем. Его руки все еще сжимают мою челюсть, когда наши рты сливаются. Я чувствую его стон, я пробую его на вкус, наши губы приоткрываются. Его язык скользит по моему собственному, оставляя привкус клубники, смешанный со страстью. И эта страсть начинает нарастать, когда одна рука опускается, чтобы погладить мою грудь через тонкий слой хлопка. Душевный момент превращается в наполненный похотью туман, мое тело инстинктивно выгибается навстречу ему, наши языки изголодались.
Я отстраняюсь, чтобы отдышаться, мое тело дрожит, когда я опускаюсь на колени рядом с ним, мои пальцы до побелевших костяшек сжимают его рубашку.
– Оливер… – Знакомый страх просачивается внутрь, когда я смотрю в его глаза, которые потрескивают от лихорадочного огня и знания того, что это все изменит.
Наши прекрасные отношения. Нашу драгоценную дружбу.
Когда я держу его на расстоянии вытянутой руки, мне намного легче сохранять его сердце в безопасности.
– Оливер, я боюсь, – признаюсь я, обнажая свою слабость, когда прижимаюсь лбом к его лбу.
– А я нет. – Он притягивает меня ближе, пока я неосознанно оказываюсь у него на коленях. – Я жажду тебя, Сидни, – хрипит Оливер, заводя одну руку мне за голову и сжимая мои волосы. – Я хочу быть внутри тебя больше, чем жаждал свободы за все эти двадцать два года, вместе взятые.
– Боже… – Я хнычу, охваченная желанием, наши пахи соприкасаются, когда я седлаю его. Я не могу удержаться от того, чтобы вертеть бедрами, тереться ими, умолять о прикосновениях. – Ты не можешь говорить такое.
– Почему нет?
Наши губы едва соприкасаются, и я выдыхаю в них новые слова.
– Потому что… моя сила воли висит на волоске, и я клянусь, что всего один страстный взгляд, одно прикосновение, еще одна гребаная, великолепная правда отделяют меня от того, чтобы выбросить логику в окно и никогда не оглядываться назад.
– В том, как бьются наши сердца, нет никакой логики, Сидни. Только магия.
– Оливер…
– Скажи мне, как развеять твои страхи.
Моя сила воли обращается в прах, когда его язык высовывается, чтобы провести по моим губам, губам, которые почти дрожат, соблазнительно прося о проникновении.