Решив не терять времени, я наклоняюсь к прикроватной тумбочке и достаю из ящика блокнот для рисования. Я рисую детали новой сцены для своего комикса. Вооружившись горстью фломастеров, я добавляю ярких красок к фейерверку, освещающему ночное небо на картинке.

Сидни с любопытством заглядывает через мое левое плечо.

– Это наш холм?

– Да. Ты загадала желание на фейерверке.

Тихий вздох целует обнаженную часть моего предплечья.

– Ты помнишь?

– Образы все еще немного перемешаны, но после моих сеансов гипнотерапии появилось больше деталей. Я стараюсь переносить картинки на бумагу всякий раз, когда у меня появляется более четкое видение. – Я добавляю темно-фиолетовые полосы к одному из фейерверков, что напоминает верхушки деревьев, окутанные фиолетовым. – Ты загадала нас.

– Ты сказал мне записать это, чтобы точно сбылось.

Я не помню эту часть.

– Правда?

– Конечно, – усмехается она, и в ее голосе слышатся нотки ностальгии. – Вот почему все сбылось.

Улыбаясь, я продолжаю создавать рисунок, наслаждаясь ощущением ее теплого дыхания на моей коже. Когда я добавляю больше цветных линий, Сидни наклоняется и выхватывает маркер у меня из пальцев. В ее глазах появляется игривый огонек, и я решаю, что раскрашу один из фейерверков точно в такой же оттенок синего. Если этого цвета не существует, мне просто придется его создать.

– Не двигайся, – говорит она.

Я ерзаю, когда кончик фломастера скользит по внутренней стороне моего предплечья.

– Щекотно, – говорю я сквозь смех. – Что ты пишешь?

– Свое желание.

Я с весельем перебираю ассортимент фломастеров и цветных карандашей другой рукой, пытаясь найти идеальный синий цвет, который соответствовал бы звездочкам в ее глазах.

– Вот так, – шепчет она. – Закончила.

Хлопок колпачка фломастера возвращает меня к ней. Я усмехаюсь, когда смотрю вниз на свою руку, бормоча:

– Сид, ты…