Она кивает.

Она кивает, всхлипывает и плачет, уткнувшись в ладони. Но когда она опускает руки, всхлипывая, то прерывисто вдыхает и спрашивает:

– Сначала хорошая или плохая новость?

Мое сердце чуть не останавливается. Я быстро моргаю, пытаясь считать ее выражение лица.

Это слезы счастья.

Верно?

Черт… это слишком рано? Она не готова?

Стараясь не потерять сознание, я с трудом произношу:

– Сначала хорошая новость.

Джун не колеблется.

Она прыгает мне на руки, обхватывает меня ногами за талию, сцепив руки за моей шеей. Она целует мое плечо, ключицу, доходит так до самого уха и шепчет:

– Да… да. Боже, Брант, все «да» мира. Я бы вышла за тебя замуж хоть сегодня, хоть тысячу раз, в любой другой жизни.

Я облегченно выдыхаю и крепко сжимаю Джун, а затем нахожу ее губы, пока неуклюже, полный счастья, кружу ее и целую, задыхаясь до тех пор, пока мы уже не знаем, чьи слезы пробуем на вкус. Мы льнем друг к другу. Мы покачиваемся.

Мы мечтаем.

Радуга в небе меркнет, но не мы.

Мы сияем ярче, чем когда-либо.

Когда я отстраняюсь, чтобы стереть слезы с ее щек, то целую ее в лоб, опускаю обратно на ноги. Мысль приходит мне в голову, и я мрачнею.

– Подожди… а что за плохая новость?