– Я послала Уайетту селфи. Он сказал, что я похожа на Смурфика.

Я хихикаю:

– Как поживает Уайетт? Столько лет прошло.

– Чудесным образом, не в тюрьме. Он встретил хорошую девушку и пришел в себя, – улыбаясь, говорит Венди, пока печатает. – Он работает в профсоюзе, у него есть собака по имени Люси, черт, я думаю, он на пути к тому, чтобы стать полностью одомашненным. – Взглянув на меня, она добавляет: – Кстати, он передает свои поздравления.

– Правда? – Я поднимаю бровь.

Венди фыркает, убирая телефон обратно в сумочку:

– Нет, он сказал, чтоб все катились к черту, но послал это с маленьким сердечком эмодзи, так что думаю, что это то же самое.

Мама застывает позади меня и покашливает – мои щеки покрываются румянцем.

– Блюда выглядят великолепно, Джун. Не могу дождаться, чтобы проверить, так же хорош «Биф Веллингтон» Поли, как у Бранта.

Она ловко меняет тему.

Мама права. Я уже чувствую запах вкусных блюд, которые готовит Поли, он вызвался быть поваром в наш особенный день. Когда Поли вернулся в Нью-Йорк этой весной, он купил большой особняк с лошадиной фермой, напоминающей ему о детстве. У него пока нет лошадей, но он планирует назвать первую лошадь Stellina – так он называет Венди, свою невесту, которая присоединилась к нему в Нью-Йорке и помогает управлять ресторанами.

Как ни странно, мы с Венди стали близки.

Мы друзья.

И пока Селеста поглощена танцами, зарабатывая себе главные роли в постановках, получивших признание критиков, Венди помогает мне с…

– О, Кэролайн, моя милая маленькая любовь. – Папа протискивается через проем шатра, его глаза полны обожания, а в руках находится что-то крошечное и совершенное.

Наша с Брантом дочь со светло-каштановыми кудряшками и пухлыми розовыми щечками. Она издает тихие воркующие звуки, которые, клянусь, звучат как «Агги». Мой папа берет игрушечного слоника со стула и, держа его перед ее лицом, продолжает напевать свои глупые рифмовки.

– Мы с Кипом вносили последние штрихи в беседку, а этот ангелочек напевал нам серенаду своим детским щебетанием, лежа в своей коляске. – Он поднимает ее высоко вверх, затем прижимает обратно к груди, придерживая голову своей большой медвежьей лапой. – Правда, дорогая девочка?

Отец тает.

Он тает каждый раз, когда Кэролайн дарит ему беззубую улыбку или обхватывает его палец своим детским кулачком.

Я бегу к ним.