Шайло закрыла глаза и глубоко вздохнула, затем подняла на меня взгляд.

– Прости. Я просто… его песня… она потрясающая, Броуди.

Я выдавил из себя смешок. Мне было плевать, достойна ли эта песня «Грэмми».

– Твои песни потрясающие. На кой черт тебе записывать песню с ним? Он тебе не нужен, Шай. – У тебя есть я. Пусть я и не могу писать потрясающие песни, играть на гитаре и вообще ничего не смыслю в музыке.

– Это пойдет на пользу моей музыкальной карьере.

– Кто, черт возьми, тебе это сказал? – Я взял ее за подбородок и приблизил ее лицо к своему. – Кто-то заставляет тебя делать это? Менеджеры? Пиарщик? Музыкальный лейбл?

– Тебе станет легче, если я скажу «да»?

– Не уверен, Шай. Ты сейчас говоришь серьезно? Потому что мне хочется услышать только гребаную правду.

Шайло отступила на пару шагов, увеличивая дистанцию между нами, и скрестила руки на груди.

– Хочешь правду? Я тебя люблю. Устраивает?

– Какое это имеет отношение к нашему разговору?

– Почему ты не можешь произнести эти слова вслух?

Какого черта?

– О, подожди. Ты согласилась записать дуэт с придурком Бушоном только потому, что я не сказал тебе трех маленьких словечек?

Ее плечи поникли.

– Нет. Я согласилась записать дуэт с Дином потому, что песня правда хорошая, но не хочу… – Она вздохнула и слегка покачала головой.