Я отвел свои глаза от Лилы и посмотрел прямо на папу. Он весело наблюдал за нами. По-моему, ничего веселого в этой ситуации вовсе нет.

– Э-э-э… Мне уже надо идти, – сказала Лила и боком попятилась к двери.

– Не нужно уходить отсюда из-за меня.

– Я просто хотела привезти цветы. – Она мягко улыбнулась папе. – Постаралась выбрать для вас самый мужественный букет из всех возможных.

Папа ласково улыбнулся ей в ответ, и в его угрюмом голосе послышалась особая теплота:

– Ты умница, моя дорогая.

– Я… Э-э-э… – Она вдруг взглянула на меня. Ее грудь тяжело вздымалась – вдох, выдох. – Мне уже нужно на работу. Я заеду завтра, Патрик. Рада была увидеться, Джуд.

Рада была увидеться, Джуд.

Лила сказала это так вежливо и так чересчур официально, будто мы были просто мимолетными знакомыми.

Она поспешно ушла, неловко спотыкаясь по пути к двери. Когда дверь за ней глухо закрылась, я все еще продолжал гипнотизировать ее хмурым взглядом.

– Ступай за ней. – Папа дал мне свое благословение на то, чтобы помчаться за девушкой, за которой я гнался еще с девяти лет.

Я даже не сдвинулся с места. Мы ведь уже не дети.

Но теперь, когда я вновь ее увидел вживую, мне стало ясно одно: старые чувства к ней так и не угасли. И, несмотря на то что я множество раз подводил ее, причинил ей столько боли и превратил ее жизнь в настоящий ад, я никогда не переставал искренне любить ее.

Вопрос был таков: а когда она перестала по-настоящему любить меня?

Когда я вернулся к ней домой другим человеком, вот когда. Я видел это по ее глазам, по ее лицу. Она никогда не умела хорошо скрывать свои эмоции. Ее глаза никогда мне не лгали. Из них исчез свет. Я подвел ее везде, где только мог.

Я разбил ее сердце на кусочки, и Лила, действуя в своем репертуаре, отомстила мне с лихвой.

Она, черт возьми, вырвала мое бьющееся сердце у меня из груди и растоптала его. Она всегда была настоящим воином. По этой самой причине, одной из многих, я ее и любил.