– Ты все такой же упрямец.

Я не стал никак комментировать эту реплику. Устраивать громкие дебаты по поводу того, кто прав, а кто виноват, мне совсем не хочется. Тем более стоя возле папиной больничной палаты.

– Он будет очень рад с тобой увидеться! Его недавно отключили от аппарата искусственной вентиляции легких. Теперь он лежит, ворчит и жалуется на то, что надолго застрял в больнице. Но доктор говорит, что с ним все хорошо! – Она с облегчением мне улыбнулась. – Пойду возьму себе кофе. Оставлю вас ненадолго наедине.

Она еще раз похлопала меня по руке и энергичной походкой направилась прочь, вскоре исчезнув за очередным углом.

Я нажал на металлическую дверную ручку и зашел к папе в палату. Он открыл глаза и посмотрел в сторону дверного прохода. Я подошел ближе к кровати.

Мы с папой никогда не обнимались. Самое большее, что мы могли себе позволить, – это немного приобнять друг друга одной рукой и похлопать друг друга по спине. Сегодня не надо было делать и этого. Папе в руку до сих пор была воткнута игла от капельницы, и ему только что разрезали всю грудную клетку.

– Привет, мой старичок. На что только не пойдешь, чтобы привлечь к себе внимание.

Он немного усмехнулся, и его тут же передернуло от острой боли. Я сразу же пожалел о шутке.

Взяв стул, подвинул его к его кровати и сел напротив двери. Я до сих пор не могу сидеть к ней спиной.

– Кого это ты сейчас назвал старичком? – Его голос был немного хриплым и шероховатым, словно слова причиняли ему небольшую боль. – Я все еще могу надрать тебе задницу.

– Ни на секунду в этом не сомневаюсь.

– Так вот что нужно было, чтобы ты приехал. Я должен одной ногой находиться в могиле.

– Не преувеличивай, ты далек от этого, – фыркнул я. – Выглядишь сейчас так, будто вот-вот пустишься в веселый пляс.

Его рот растянулся в улыбке. В папиных темных волосах прибавилось немного проседи, он был бледнее, чем обычно, но его могучее телосложение никуда не испарилось, и он почти не изменился с нашей последней встречи, которая была почти год назад. Но я не могу даже припомнить того, чтобы папа хоть раз простудился или взял отгул на своей работе, поэтому мне было очень непривычно видеть его лежащим в больничной сорочке и зависящим от помощи посторонних людей.

– Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Хочу убраться отсюда, и поскорее.

Он даже кислородную трубку уже выдернул из носа. Вот же упрямец.

– Да, в больнице, конечно, не очень весело. – Я опустил глаза на монитор, на котором отображалось его сердцебиение. Ровные гудки заверили меня, что папино сердце сейчас бьется спокойно и размеренно. – Скоро тебя выпишут.