Она вновь смеется. Как же я счастлив снова услышать ее смех. Как же это, черт возьми, потрясающе – приносить ей только радость, а не печаль.
Такой я всегда и представлял нашу дальнейшую совместную жизнь. Полной радости, смеха и любви.
После того как я все же поддался на долгие уговоры Ноа и рассказал ему добрую сказку на ночь, Лила поскорее выгнала меня из его спальни, чтобы пожелать сыну спокойной ночи и хорошо укрыть его. С моей стороны не остался незамеченным тот приятный факт, что она прикрепила к потолку в его комнате сияющие звезды, так же, как много лет назад это сделал для нее я. Ноа спит под большим созвездием Ориона; я воспринял это как хороший знак того, что Лила все еще думает обо мне. Значит, вопреки всему, у нее внутри еще остались и хорошие воспоминания, связанные со мной, а не только ужасные и приносящие разрушающую боль. После того, что она сказала мне в прошлый раз перед моим отъездом, у меня не было в этом никакой уверенности.
Я снял с полки одну из множества фотографий в рамке и как следует рассмотрел ее. На фото стояла Лила и держала на руках Ноа. Должно быть, тогда он еще только родился. Лила с улыбкой смотрела на своего совсем крошечного сына, завернутого в белое маленькое одеялко. Рядом с ее больничной койкой стоял Броуди и широко улыбался, повернувшись к Лиле. Он смотрел на нее так, будто она только что повесила на небо звезды. Так все и было – она ведь подарила ему сына. И я люто ненавижу его только за это. За то, что ему повезло разделить с Лилой что-то, чего у нас с ней никогда не было, да и, скорее всего, уже никогда и не будет.
Услышав ее тихие шаги за спиной, я поставил эту рамку обратно на полку.
– Ты любишь его? – спросил ее я, все еще не поворачиваясь к ней лицом.
Она не сразу мне ответила. Видимо, решила тщательно подумать, что сказать. Значит, резкого отрицательного ответа, о котором я так сейчас молился, можно мне не ждать.
Я приготовился услышать всю горькую правду и резко повернулся к ней лицом.
– Ты все еще любишь Броуди? – повторил я.
– Не так, как любила тебя.
– Так ты любишь его?
Она подошла поближе ко мне и окинула взглядом ту фотографию в рамке, которую я только что поставил обратно на полку.
– Я люблю его как хорошего друга. Как отца своего ребенка.
– Что произошло? Как это все случилось? – Злость и поглощающая обида, которые долго копились во мне с того дня, когда я узнал о том, что у Лилы и Броуди появился на свет сын, грозились прямо сейчас вырваться наружу из ящичка, в который я их с трудом запихнул. Все эти долгие годы я отказывался открывать этот ящик и вообще признавать его естественное существование. – Почему именно с ним, Лила?