– Джуд, – обратился ко мне папа, – ты хотел сказать мне что-то еще?

Как бы я был рад сказать ему прямо сейчас правду ради разнообразия. Я кинул взгляд на маму, она покачала головой, безмолвно умоляя меня ничего сейчас не говорить. Она прекрасно знает, что я не хочу заниматься папиным бизнесом, но не хочет, чтобы я пока что упоминал об этом. По крайней мере, сейчас.

Он ведь только вернулся домой из больницы после тяжелого коронарного шунтирования. Доктор сказал маме, что папе необходим постоянный отдых. Последнее, что ему сейчас было нужно, – это лишний стресс от моих слов. Я расскажу ему, но немного позже.

– Нет, все нормально.

Мамины плечи заметно расслабились, она благодарно улыбнулась мне и беззвучно сказала:

– Спасибо.

На следующее утро я с радостью переехал из своей детской спальни в однокомнатную квартиру Джесси над гаражом. Здесь сильно пахло соляркой. Сама квартира была тем еще крысятником, но ее расположение было для меня идеальным – меньше километра до дома Лилы. Конечно, это было временное жилье, но так было со всеми местами, где я жил с тех пор, как уехал из родного дома.

Кажется, я уже так долго пробыл вдали от дома, что перестал действительно понимать, где же теперь мой настоящий дом.

Нет, это не совсем была правда. Я знаю, где он. Мой дом – это не место, а родной человек. Мой дом – это Лила. Вернувшись в свой родной город, я понял, что так и не разлюбил ее и никогда не разлюблю. Осталось лишь искренне надеяться на то, что еще не слишком поздно все исправить.

Я должен вернуть ее любовь, доверие и веру в меня. И я не сдамся, пока не добьюсь своего.

Глава 40

Глава 40

Джуд

Утреннее яркое солнце пробилось сквозь белые облака, и небо прояснилось и стало ярко-голубым. Я бежал по небольшой тропинке, пронизывающей покрытые пышной растительностью зеленые поля и бугристые, неровные холмы, оставляя за собой небольшие столбы оранжевой пыли. Это была та же самая тропинка, на которой я когда-то сильно толкнул Лилу на землю и бросился прикрывать ее своим телом, чтобы защитить от надвигающейся опасности. Правда, никакой опасности и в помине не существовало. В нас ведь не стреляли боевики. На крышах вокруг не было никаких снайперов. Не взрывались вокруг самодельные бомбы. Только пара ребятишек, которые решили устроить себе красивый фейерверк на День независимости.

Тогда мне этого хватило, чтобы я совсем слетел с катушек.

Даже теперь иногда временами у меня перед глазами встает лицо Риза Мэдигана и других погибших парней из моего военного подразделения. Иногда во снах я вижу лица убитых мирных жителей, невинных жертв, попавших под минометный обстрел.