— Я говорю, Тори, ты всегда можешь уехать с Роэном.

— Мне иногда кажется, Дэй, что, если бы пострадал твой язык, пользы бы было больше! — парировала, улыбаясь, Тори.

Хант засмеялся.

— Ошибаешься, милая. Если бы ты знала, что этот язык умеет делать, ты бы так не говорила. Ты бы умоляла вылечить его.

В комнате на мгновение повисла тишина.

А потом по коридору послышались ее быстрые шаги.

Смутилась? Черт! А это надо только видеть!

Он скучал по ней. По губам, по телу, по ее мягким волосам… Но она не подходила к нему. Не целовала. И от этого он злился еще больше.

Почему?

Последний раз ее пухлые губы целовали его неделю назад, еще в Лондоне. И он дико тосковал по ней.

Тори быстро шагала к кухне. Щеки ее пылали. Как она по нему скучала!

Но Дэй окружил себя невидимой стеной, и Виктория просто не знала, как к нему подобраться. Вернее, знала…

Но боялась.

Боялась, что он ощутит кончиками пальцев ее несовершенное тело, ее шрамы… И больше никогда не захочет к ней прикоснуться.

Еще неделю он сводил ее с ума, словно избалованный ребенок. Пытаясь довести ее до такого состояния, когда она потеряет самообладание.

Но Тори пока держалась. Хотя порой ей хотелось его придушить. Он действительно обращался с ней как со служанкой, и с каждым днем выглядел все более недовольным.

И в один из дней девушка не сдержалась.

— Почему ты так себя ведешь? — закричала Тори, не выдержав, когда он скинул поднос с едой на пол.

— Как? Как калека? О чем ты спрашиваешь? — как ни в чем не бывало спросил Дэймон.

— Как идиот!