Пальцы Сойера скользят к моему подбородку, он приподнимает мою голову и касается своими губами моих.
А затем он просто, как будто только что полностью не раздавил меня и не стал такой необходимой частью моей жизни, отпускает меня и уходит. Чувствуя слабость, я прислоняюсь спиной к холодной каменной стене, чтобы не упасть. Я дрожу с головы до ног, но не от холода на улице, а от холода, поднимающегося внутри меня.
– Вероника? – спрашивает Мигель из-за угла и светит фонариком своего телефона в мою сторону. – Ты в порядке?
Я сглатываю и пытаюсь кивнуть, но безуспешно.
– Скажи мне, когда будешь готова вернуться, – говорит он, – я с тобой, а Сильвия сейчас с Сойером. Мы не хотим, чтобы кто-то был один.
Один. Из глубины больницы доносятся слабые шаги, и я немедленно поворачиваю голову на звук. Там есть тень, и я щурюсь, когда она приближается. С каждым сантиметром тень сгущается, и мой пульс учащается. Я знаю это белое платье, знаю эти светлые волосы, и поэтому подскакиваю, когда вижу, что лицо мамы стало как у бесстрастной фарфоровой куклы.
Она не должна так выглядеть. Не должна быть здесь. Она привязана к дому и не должна больше быть нигде.
– Вероника? – Мигель подходит ближе. – Что случилось?
Мигель сказал, что не хочет, чтобы я была одна. В течение многих лет я не была одинока. Не совсем. Не тогда, когда столько призраков преследовало меня, но сейчас я не знаю ничего наверняка, кроме того, что мне нужно идти домой, и сделать это прямо сейчас.
Сойер
Сойер