– Это ты кричала мое имя.

Я слишком быстро качаю головой, и папа опускает мою руку, чтобы удержать мое лицо в своих ладонях.

– Ты кричала мое имя, Ви. Ты, не твоя мама. Когда я спустился вниз, ты говорила и за себя, и за нее. Ты сама вела этот разговор. Сойер слышал, как ты делала то же самое за несколько ночей до того, как я отвез тебя в больницу. Это была опухоль. Галлюцинации. Твоя мама ушла, Ви. Мне очень жаль, но она ушла.

Мое горло сжимается, все мое тело дрожит, и я не могу видеть сквозь туман в глазах.

– Я не хочу, чтобы она уходила.

Голос отца срывается:

– Я знаю, детка. Я тоже не хочу, чтобы она уходила.

Звук, который выходит из меня, – это мое разбитое сердце. Мои плечи сотрясаются, и отец обнимает меня одной рукой, а второй берет под колени. Меня поднимают, а потом крепко обнимают. Я, как ребенок, обвиваю руки вокруг его шеи и плачу. Плачу сильно, плачу долго, и мое плечо становится мокрым, потому что папа плачет вместе со мной.

Входит медсестра, но мы не обращаем на нее внимания, и что-то холодное проникает в мои вены. У меня странный вкус во рту, и через несколько минут слез становится меньше, дыхание становится спокойнее, и отец обнимает меня, напевая старую песню Aerosmith – любимую песню моей мамы.

* * *

Я просыпаюсь и обнаруживаю себя в постели. Сойер рядом со мной. Моя голова лежит у него на груди, а его рука крепко обнимает меня. Свет в больничной палате не такой, как обычно. Кроме того, я слышу, как дождь стучит по крыше. Вскидываю голову с подушки и понимаю, что мы уже дома.

Я дома. Сегодня воскресенье, я вернулась в пятницу, и Сойер проводит со мной выходные. Я тяжело вздыхаю. Завтра начинается химиотерапия, но я буду беспокоиться об этом потом, потому что сейчас все равно ничего не могу с этим поделать. По кругу в моей комнате развешаны фиолетовые и розовые лампочки. На прикроватном столике стоит корзинка с шоколадными конфетами и желейными бобами. Стараниями Люси по всей комнате развешаны разноцветные бумажные кролики и яйца. Благодаря помощи Сильвии и Мигеля здесь есть еще плюшевые кролики разных размеров. Я стараюсь не обращать внимания на то, что все в школе теперь знают, что у меня была операция по удалению опухоли головного мозга. И на то, что Сильвия и Мигель устраивали для меня праздники, чтобы я могла проводить их столько, сколько захочу. Да, сентиментальность приятна.

Грир сказала мне вчера вечером, что, как только я закончу с химиотерапией и облучением, мы вместе устроим пасхальный ужин, даже если это не будет официально Пасхой. Празднование смерти, проходящей мимо меня, как у израильтян.