– Жажду, – заканчиваю я и смотрю на нее. И, когда она наконец встречается со мной взглядом, говорю: – Я понимаю.

Ее брови сходятся вместе.

– Как это ты понимаешь?

Я смотрю вниз на сообщение, которое написал папе о возвращении в Луисвилль, а затем думаю, что просто пошлю ему еще одно, сообщив, что буду через час или два, потому что решил пойти на встречу, прежде чем отправиться в дорогу.

– Хочешь сходить со мной в одно место?

– Куда?

– На собрание, куда мне нравится ходить. Там есть один парень, Нокс. У него получается объяснять мне то, что я чувствую, но сам пока не могу понять.

Мама обхватывает себя руками, как будто уменьшаясь в размерах.

– А что это за встреча?

Она все еще не вполне воспринимает себя как алкоголика, как нуждающегося в помощи. Я тоже это понимаю.

– Это такая встреча, на которой люди не возражают, если ты приходишь в сотый раз и все равно каждый свой визит называешь первым, потому что они понимают, что твое присутствие там гораздо важнее. Это место, которое дает тебе пространство, в котором ты нуждаешься, или поддержку, если ты ее выбираешь. Это место, где никто не судит. Мне там нравится. Я думаю, что тебе тоже понравится.

Мамин взгляд мечется по пространству вокруг меня.

– Я не понимаю, откуда ты все это знаешь.

– Если ты пойдешь со мной, я тебе все расскажу.

Мама бросает взгляд на огромную толстовку и спортивные штаны, и я качаю головой.

– Просто пойдем как есть, мама. На самом деле это самая лучшая одежда для того места.

Она встает и стягивает толстовку – знак того, что ей не хватает решительности, но она делает шаг в правильном направлении, который и был нужен.

– О’кей. Пойдем.

Вероника

Вероника