— Зато без помощи гугл-транслейта.
Они вышли вместе на улицу. Шёл мелкий снег, первый по-настоящему зимний. Москва за ночь надела белый, пушистый наряд.
— Может, прогуляемся? — неожиданно для себя предложил Алексей.
— Просто до метро. Тихо так, красиво.
Они пошли по заснеженному тротуару, не спеша. Говорили не об испанском и не о прошлом. О книгах. О том, как снег меняет звуки города. О странной архитектуре одного из особняков на их пути.
Он показал ей детали, на которые она никогда бы не обратила внимания: фигурную решётку, лепнину на карнизах, старинный фонарь.
— Вы всегда так видите мир? — спросила она, заворожённо глядя на указанный им резной балкон.
— Стараюсь, — пожал он плечами.
— Иначе скучно. Архитектура — это застывшая музыка. Надо просто уметь её услышать.
Он проводил её до входа в метро.
— Спасибо за компанию, Анна, — сказал он просто, без намёка на флирт.
— До следующей недели.
— До следующей недели, Алексей.
Она спустилась в метро, и на душе у неё было непривычно тепло и спокойно. Это было не похоже на головокружительную страсть её молодости или на привычную, удобную рутину с Сергеем.
Это было похоже на… на возвращение домой после долгой дороги. Тихий свет в окне. Чашку тёплого чая. На ощущение, что тебя видят и слышат. Не её статус, не её прошлое, а её саму.
Они стали чаще проводить время вместе. То он предлагал после занятий зайти в музей на закрывающуюся выставку испанского художника. То она находила маленький антикварный магазинчик и звала его посмотреть на старые чертежи.
Они гуляли, пили кофе, говорили обо всём на свете. И никогда — о их бывших семьях. Это было негласное правило. Их общение было островком настоящего, чистого и светлого, без груза прошлого.
Как-то раз они сидели в той же кофейне, и Алексей что-то рисовал на салфетке, объясняя ей принципы готической архитектуры.
Анна смотрела на его руки, на уверенные, точные линии, и поймала себя на мысли, что ей с ним хорошо. Просто хорошо. Без необходимости что-то доказывать, без напряжения.
— Знаете, — сказала она, когда он закончил.