Я не могу рассказать маме о том, кем Мейкон считал Сэм. Это не мое дело. И все же меня немного трясет.

Мама замечает это и тихо цокает.

— Хотя я сомневаюсь, что там было что-то серьезное.

Я сжимаю свой стакан немного сильнее, рука скользит от влаги.

— При этом ты затронула их отношения.

Мама оглядывается, как будто только что что-то поняла, и поджимает губы.

— Господи, я даже не… нет, дорогая, я не имела в виду, что ты должна стыдиться или винить себя за то, что тебя тянет к Мейкону. Я просто думала о том, какие трудности может повлечь за собой эта ситуация. — Она тянется через стол, кладя свою гладкую холодную руку поверх моей. — Между тобой и Мейконом куда больше чувств, чем когда-либо было между ним и Сэм.

От шока мое сердце замирает.

— Почему ты так говоришь?

— У них не было такого огня, какой есть у вас. Их отношения были… угнетающими, в каком-то смысле. Они раскрывали худшие черты друг друга. Ох, не так, как вы с Мейконом, когда вступали в мелкие пререкания, а что-то более ужасное. Они изводили друг друга.

— Не могу поверить. А ты тогда ни слова не сказала.

Она пожимает плечами и делает глоток сладкого чая.

— Наверное, мне следовало вмешаться и сказать что-то Сэм. Но в то время ей, похоже, был нужен Мейкон. Как и она ему.

Я рисую круг на влажных гранях стакана. У меня болит голова. Все болит, если честно. Постоянная ноющая боль.

Я не знаю, как много мыслей написано на моем лице, но мама смотрит на меня любящим, но в то же время отстраненным взглядом, будто вспоминает былые времена.

— Но ты и этот мальчик… — она слабо улыбается. — Ураган искр. Вы зажигаете огонь друг в друге.

Я искоса смотрю на нее.

— Раньше ты говорила, что мы как нефть и газ. А это не несет ничего хорошего.

Мама машет рукой.

— Газ и нефть взрывоопасны. Не совсем подходящее определение, когда у тебя двое воюющих детей. Но, когда мы говорим о любви, эти слова приобретают другое значение.