— Слишком долго.

Солнечный свет проникает через окно и падает на ее светлые волосы. Сейчас у нее больше седых прядей, чем светлых, но они только подчеркивают ее натуральную красоту. Ее глаза мерцают озорством.

— Само собой он тебе нравится. И ты ему нравишься. Это очевидно.

— Правда? — я провожу пальцем по углублению в столе.

— Ну, во время ланча это было заметно. — Она достает из холодильника графин с домашним сладким чаем и наливает нам обоим по стакану. — То, как этот парень смотрел на тебя… — Она замолкает, качая головой со смущенной улыбкой.

— Как он смотрел на меня? — настаиваю я вопреки самой себе.

Мама задумчиво вздыхает.

— Как будто внезапно понял, что ты причина, по которой Бог создал сексуальное удовольствие.

— Мама! — Я хотела бы до конца жизни не слышать, как моя мама произносит слова «сексуальное удовольствие».

Она фыркает.

— Ох, не будь ханжой.

— Ханжой? — Я откидываюсь назад и барабаню пальцами по столу. — Значит ли это, что ты хочешь услышать подробности о моей сексуальной жизни?

Легкая судорога проходит по лицу мамы, и она взбивает волосы, явно избегая моего взгляда.

— Ну если тебе необходимо снять этот груз с твоей души, то ты можешь…

Я расхохоталась.

— Расслабься, мам. После этого наши отношения не были бы прежними.

Она выдыхает и прижимает руку к груди.

— Слава Господу. Я до сих пор не оправилась от разговора о птицах и пчелах с тобой.

— Ты имеешь в виду, когда вы с папой пели «Let’s Do It, Let’s Fall in Love»[47] Коула Портера и я совсем запуталась от того, что образованные блохи занимаются этим?