Я хватаю ключи.

— Саманта? — Она выжидающе приподнимает бровь. — Я правда люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Ди. Я рада, что мы уладили…

— Я люблю тебя, — перебиваю я. — Но ты была паршивой сестрой. Позвони мне, когда решишь повзрослеть, мать твою.

Мейкон

Она ушла. Я оттолкнул ее, и она ушла. Говорю себе, что рано или поздно она вернется. Это не значит, что я просто отпущу ее без каких-либо дальнейших обсуждений. Я не сдамся. Но я не в силах контролировать исход всего. Что означает, что я могу потерять ее.

А была ли она моей? Сижу в темноте, и происходящее похоже на странный сон. Может, я все это выдумал. Может, я все еще в ловушке среди обломков машины.

— Черт, — говорю я, испытывая отвращение к собственному драматизму. Я прочитал кучу сценариев. Перекатываясь на бок, я пытаюсь устроиться поудобнее. Чем скорее я усну, тем скорее смогу проснуться и увидеть ее.

Звук открывающейся входной двери заставляет меня вскочить так резко, что начинает кружиться голова. Дом слишком большой, чтобы услышать, кто пришел. Это может быть Делайла. А может, и нет. Выбираюсь из кровати, хватаю свою брошенную трость в качестве оружия и направляюсь к двери спальни.

Я слышу знакомый звук ее шагов за секунду до того, как она входит в комнату. Она замечает меня как раз в тот момент, когда я опускаю трость, и визжит.

— Господи! — кричит она, хватаясь за грудь. — Ты напугал меня до чертиков.

Сердце колотится от выброшенного адреналина, я приваливаюсь к стене.

— Не я же крадусь в спальню в два часа ночи.

На ее затененном лице вспыхивает возмущение.

— Я не крадусь, я здесь живу!

От этих слов напряжение, которое держало мое тело в плену последние несколько часов, сходит.

— Ты вернулась, — говорю я. Не оставляй меня больше. Не уходи.

Делайла тоже расслабляется. Она босиком и одета в те же джинсы и розовую футболку, в которых ушла. В комнате слишком темно, чтобы разглядеть ее как следует, однако она выглядит… не счастливой, а спокойной.

— Вернулась. — В ее тоне слышится нерешительность, словно она не уверена, должна ли быть здесь. И эта неуверенность кажется трагедией. — Все же в порядке?