— Я тут слышал, что мама с Настей планируют вечеринку организовать. В караоке-клубе, если что. Дата и время ещё пока неизвестны, ведь это, как и погода за окном, зависит только от тебя, Адель. Пожалуйста, не заставляй всех нас долго ждать. Все жаждут продемонстрировать свой талант, считая его уникальным. А мне не терпится увидеть их лица, когда я, выйдя на сцену и взяв в руки микрофон, открою им глаза: талант есть только у меня. — Глубокий и тяжелый вздох. — Извини меня. Я несу чепуху последнее время. Шучу по-дурацки, фильмы выбираю бессмысленные… Это потому, что страх во мне с каждым днем становится всё сильнее. Я боюсь потерять тебя, Адель. Я злюсь, потому что это нечестно: я только-только нашел тебя — поразительную, удивительную, самую красивую и нежную девушку на свете. Ты лучшее, что случалось со мной, Адель… А вселенная уже пытается отнять тебя у меня. Если бы я только знал, где находится её штаб-квартира, разнес бы в щепки. Пожалуйста, милая, вернись ко мне…

В темноте хорошо. Спокойно. И чувства голода здесь нет, и неприятных запахов, и страха. Тишина прекрасна и целительна.

— Ты мне очень нужна, Адель. Прошу тебя, вернись ко мне…

Насколько необъятна эта темнота? Есть ли у нее границы? Я всё иду и иду, а конца и края этому нет.

— Почему ты такая мелкая? — раздается чей-то голос. — Сколько тебе, одиннадцать? Тебя что, не кормили никогда?

— Аверьяну всё это не понравится. Ты не понравишься. Когда он вернется, а это обязательно случится, от тебя избавятся, подкидыш!

— Но Таггарт и не думал идти у нее на поводу. Эта самонадеянная шотландка явно переоценивала свою роль смотрительницы замка либо искренне считала, что имеет на родовое поместье больше прав, чем он.[4]

— Грязная маленькая мерзавка!