Сначала я все делаю неуклюже, поскольку меня все еще отвлекают мысли о прошлой ночи. Но вскоре мы подстраиваемся под ритм друг друга; мы вместе взбиваем ингредиенты и замешиваем тесто, а потом выкладываем его в формы и убираемся за собой.

Люк настаивает на том, что сам помоет посуду, потому что считает свой вклад в общее дело «минимальным», так что я залезаю на столик и болтаю с Мэл. В детстве я делала это множество раз и всегда мечтала, что когда-нибудь посижу так на кухне вместе с мамой. Мы обсуждаем мои работы, а потом Мэл рассказывает мне про видео, которые ей отправили новые хозяева Сидни. Мы говорим про фильмы, книги и музыку. Единственное отличие от наших обычных бесед заключается в том, что сегодня нас слушает Люк. Мне интересно, о чем он думает и не осуждает ли меня. Возможно, он считает, что я краду у его мамы время, которое она могла бы провести с ним, – как когда-то, как мне казалось, считал Роуэн.

Мы достаем кексы из духовки, даем им охладиться и начинаем украшать. Мэл презирает готовые смеси для выпечки, но полностью одобряет кондитерскую глазурь. Поэтому мы с Люком стоим бок о бок и щедро выдавливаем на наши кексы ванильный сливочный крем. Так как ни он, ни я не можем похвастаться талантами в сфере украшения десертов, мы решаем подурачиться и пытаемся при помощи крема что-нибудь на них изобразить.

– Мам, я напишу на твоем кексе твое имя, – говорит Люк.

– Что? Это я делаю кекс для Мэл! – протестую я. – Он предназначался для нее с самого начала.

– Неа.

– Да! – настаиваю я.

– Ребята, меня хватит на вас обоих, – улыбается Мэл.

– Давай дадим ей два кекса и посмотрим, какой она выберет, – предлагает Люк.

Я мчусь по направлению к Мэл и уже почти добегаю до нее, когда меня вдруг поднимают на руки и относят назад метра на полтора от того места, где я находилась.

– Эй! – негодую я.

Люк смеется и несется к хохочущей Мэл. Я тяну его за подол футболки, чтобы замедлить его бег, но он выскальзывает из моей хватки и через мгновение уже протягивает свой кекс Мэл. Состроив недовольную физиономию, я настигаю его и предлагаю Мэл свой шедевр.

– Прости, сынок, но кекс Джесси выглядит более съедобным, – выносит свой вердикт Мэл.

– Вау, правда всплыла наружу! – восклицает Люк. – Столько времени прошло, но она по-прежнему твоя любимица?

Я рада, что он не называет меня «избранной».

– Я не рожала ее целых одиннадцать часов!

Я смеюсь и с видом победителя вручаю свой кекс Мэл. Люк подает ей ложку, и она отламывает крошечный кусочек. Теперь, когда я стою рядом с ней, то замечаю ее бледность и отяжелевшие веки. Она страшно истощена, но храбрится ради нас.