– Ты – только одна из причин. Другая гребаная причина, – кричит он, – это я. Он погиб из-за меня.

Я качаю головой.

– Ты сама понимаешь, что я прав. Что, если бы я не украл у него девушку? Этого дерьма не случилось бы. Что, если бы я не приехал на его вечеринку или приехал бы на нее вовремя, а не повел себя как тупой эгоист? Этого дерьма не случилось бы. Что, если бы я увидел вас вдвоем и принял тот факт, что ты всегда принадлежала ему? Этого дерьма не случилось бы.

– Я не принадлежала ему, – говорю я.

– Ну, моей ты не была и подавно, – выплевывает слова он.

– Я тебя любила.

– Но недостаточно сильно.

Это неправда. Я была глупа, и немного пьяна, и возбуждена, и польщена, и поймана врасплох, и самое главное – ужасно, кошмарно, нестерпимо глупа. Но я любила Люка. Я любила его всегда.

– Прости меня, – выдыхаю я, потому что я никогда не говорила этих слов ему в лицо. – Это был самый идиотский поступок в моей жизни. И я ненавижу себя так же сильно, как ненавидишь меня ты.

Он не отрицает, что меня ненавидит. Не говорит, что в его душе остается хоть один уголок, где нет ненависти ко мне.

– У меня никогда не получалось ненавидеть тебя сильнее, чем себя, – произносит он.

Он проводит рукой по волосам и прислоняется к стене. Следующие несколько мгновений мы оценивающе смотрим друг на друга.

– И что дальше? – говорит он с легкой, усталой улыбкой. – Теперь, когда мы наорали друг на друга на виду у всей улицы, иллюзия романтики разрушена.

Мне ужасно не нравится ответ, который уже крутится на кончике моего языка. Мне это ужасно не нравится, но я знаю, что нам нужно сделать.

– Ты вернешься к своей жизни, а я вернусь к своей.

– Ты этого хочешь? – спрашивает он.

– Это необходимо сделать. Мы все разрушили. Мы все разрушаем.

Я говорю «мы», но по-прежнему имею в виду только себя.