Он молча на меня смотрит.

– Как Мэл объяснила себе то, что я перестала приходить?

Он проводит рукой по лицу.

– Она сказала, что чужую скорбь тяжело выносить. Что ты не можешь заставить себя вернуться сюда после того, как потеряла лучшего друга. И что она не станет тебя об этом просить.

Я сглатываю комок.

Господи. Мэл.

Она всегда думает обо мне только хорошее.

– Я должна рассказать ей правду о том, что случилось тем вечером.

– Ты ничего не должна.

– Я хочу это сделать, – говорю я, хотя мне становится плохо от одной только мысли об этом.

Мне предстоит потерять одного из самых чудесных людей, которые только случались со мной – потому что люди действительно с нами случаются. Они настигают нас как стихийные бедствия, болезни или смерть. Мы сталкиваемся друг с другом по причинам, над которыми у нас нет власти, и порой влюбляемся – и это невозможно просчитать или объяснить. В нас может течь разная кровь, и мы не обязаны заботиться друг о друге – но все равно заботимся. И только рядом друг с другом чувствуем себя как дома.

После всего того, что Мэл для меня сделала, я обязана сказать ей правду о том, как погиб ее сын.

– Тебе всегда было тяжело хранить от нее тайны, – задумчиво произносит Люк, потирая подбородок.

– Раньше мне казалось, что ей достаточно на меня посмотреть и она тут же обо всем узнает. Я думала, что она видит людей насквозь. Но теперь понимаю, что на самом деле она просто слушала меня, когда я с ней говорила.

Следующие несколько мгновений мы молчим, а потом Люк произносит:

– Когда ты хочешь ей рассказать? Сегодня вечером она гостит у Наоми с Бобби. Чтобы немного отвлечься от привычной обстановки. Ей тяжело целыми днями сидеть в гостевой комнате.

– А это не слишком тяжело для нее? – с беспокойством спрашиваю я.

– Надеюсь, что нет.

– Можно я приду к вам домой попозже? Пока ее нет?

– Эээ… давай, – произносит Люк, и я понимаю, что мои слова поставили его в тупик.