Софи права: нужно сделать что-то, что хоть ненадолго отвлечет от безумного напряжения. Иначе он, как воздушный шарик, который после праздника забыли на улице, висит, зацепившись за ветку, и ждет, когда его проткнет мусорщик, чтобы занимал меньше места в черном полиэтиленовом мешке. Плотном и непрозрачном, из которого не видно, что там лежит неудавшийся праздник.

***

Школа готовилась к выпускным экзаменам. Оставалось еще два месяца, но опытные учителя знают, что время, словно туман, исчезает, как только пытаешься его ухватить в горсть. Поэтому в конце марта классные руководители традиционно активизировались в отлавливании прогульщиков и неуспевающих.

Лишь техничка привычно возила грязной тряпкой по полу вестибюля. Чистоты не прибавлялось, но видимость работы сохранялось. В начале своей убощицкой карьеры она пыталась мыть все до чистоты, но совсем скоро уверилась в бесперспективности этого занятия. Во-первых, никто не замечал, во-вторых, она на всех кричала. И через два года службы в школе, она уже не кричит, а привычно бурчит сквозь зубы и сметает слишком явные куски грязи.

В кабинете литературы сидели две женщины.

‒ Зоя Митриевна, примите уже наконец какое-нибудь решение. Не может больше так продолжаться. Хотя… хм. Мда, решение. ‒ Инесса Витольдовна скатилась на междометия. И это она, преподаватель русского языка и литературы, чья фотография вот уже 20 лет висит в вестибюле школы на стенде с почетными работниками образования. Вторая справа от директора.

‒ Да, да, да. Конечно, конечно, безусловно, ‒ мелко закивала гречанка лет около пятидесяти или за пятьдесят. Губы ее дрожали. Единственное, что она могла делать ‒ это вот так беспрестанно кивать. Словно автомобильная безделушка с тяжелой головой на пружинке. Машина едет ‒ голова кивает. Но та ради забавы пассажиров, а эта ‒ чтобы не ругали. Как будто если покорное и униженное состояние увидят, то обязательно простят, поймут и пожалеют.

Инесса Витольдовна вздохнула. Как донести до этой женщины, матери двоих детей, что ее сыну нужна помощь и поддержка, в которой он сейчас нуждается?

Перестав, наконец, кивать, Зоя Митриевна оглянулась вокруг и энергично потерла ухо. Несмотря на неприличие данного жеста, это единственное, что помогало ей прийти в себя, когда казалось, что ее в чем-то обвиняют. А казалось ей это регулярно.

‒ Зоя Митриевна, мы с вами на одной стороне. Я не враг, ни вам, ни вашему сыну, понимаете меня? Но в последнее время Спиро стал падать в обмороки при малейшем напряжении. Может его следует сводить к врачу? Могу порекомендовать прекрасного невролога. Тем более парню скоро 18 лет и для военкомата нужно будет проходить обследование.