— Кать, ты меня слышишь? — реальный Алексей щёлкнул пальцами у меня перед носом, и я резко дёрнула головой.

— Конечно! Аллергия на меня? Ха-ха, смешно, доктор…

— Алексей, — поправил он, приподняв бровь. — И да, смешно. Потому что у него просто ветрянка в тридцать лет. Только не говори, что ты тоже не болел…

— Ветрянка — это святое, — пробормотала я, чувствуя, как жар поднимается от шеи к вискам. — Я в четырнадцать лет мазалась зелёнкой, как новогодняя ёлка.

Он рассмеялся — громко, по-настоящему, и тут началось. Приборы замигали, Настя в другом конце коридора обернулась, а я… я умирала. Потому что его смех делал то же, что и его голос: проникал под кожу, щекотал рёбра и таял где-то в районе поясницы. А потом — бац! — он шагнул ближе, его халат распахнулся, обнажив майку, прилипшую к прессу. Нет, это нечестно! Врачи не должны ходить с такими мышцами. Это нарушение трудового кодекса!

— Мэдди! — вдруг рявкнул он через плечо, не сводя с меня глаз. — Ты опять выключила аппарат ИВЛ? Я же говорил: красная кнопка не для тебя!

— Ой, извините, доктор! — завопила практикантка. — Я думала, это режим массажа!

Он закатил глаза, а я фыркнула — и тут же пожалела об этом. Потому что он повернулся ко мне с такой хищной ухмылкой, что у меня предательски подкосились ноги.

— Ты выглядишь... — он провёл пальцем по воздуху рядом с моим лицом, словно обводя контур. — Как будто готова взорваться. Переночуешь в ординаторской, если что?

Господи. Я так ярко представила себе эту картину: тесная комната, стол, заваленный бумагами, его руки на моих бёдрах, губы...

— Только если уберёшь скальпели, — выдавила я, сжимая папку, как щит. — А то мало ли. Ночью начнём играть в хирургический риск.

Он замер. Его глаза сузились, и в них вспыхнуло что-то опасное — как искра перед пожаром.

— Катя, я бы играл осторожнее, — сказал он тихо, почти шёпотом. — У меня отлично получается… разрезать всё по слоям.

Температура в коридоре подскочила градусов на двадцать. Мой халат вдруг стал тесен, а голос Насти, кричавшей про «пациента с трубкой в носу», доносился как будто из другого измерения. Он протянул руку, чтобы поправить мой воротник, — пальцы скользнули по ключице, и я вздрогнула. Всю меня. От плеча до бедра. Медленно. Как он вырезает аппендикс…

Стеллаж с пробирками рухнул где-то позади. Алексей резко отпрянул, а я чуть не отпрыгнула в сторону — и наткнулась на поднос с таблетками. Смесь аспирина и феназепама рассыпалась по полу, как конфетти.

— Ой, блин! — схватилась я за щёки, пылающие, как после лазерной эпиляции. — Я… я сейчас всё уберу!