– Дашь нам пять минут? – спрашиваю у Виктора. – Нужно кое-что обсудить.

– Подожду у ворот.

Виктор подмигивает и закрывает дверь «Лексуса» с моей стороны.

– Хочешь спросить про Фурсу? – хмыкает Лео, постукивая пальцами по рулю.

Внезапно выражение его лица становится непривычно виноватым.

– Я должна знать, что ты с ним сделал.

– Зачем? – едва ли не раздраженно спрашивает Лео, как будто теряет над собой контроль, который так много для него значит.

– Чтобы понимать ситуацию!

– Ситуация следующая: сейчас мы прощаемся, – произносит он хрипло. – Я уезжаю. И больше мы никогда не видимся.

Лео продолжает избегать моего взгляда. Кожа на руле скрипит под его пальцами: до того крепко он вцепился.

– Что?

Мой желудок опускается куда-то вниз.

– Мне пора, Эми, – вздыхает Лео. – Меня держала только Ева. Я хотел забрать ее за границу, но она дала понять, что никуда не поедет. Я не могу ей указывать. Это ее выбор. Однако мне нужно ехать, пока «Затмение» вновь не… – Он поджимает губы, потом кусает их, уже не в силах сдерживать ураган, разрывающий его изнутри. – В общем, я… должен ехать.

Горло сжимается, и я не способна выдавить из себя ни слова о том, как возненавижу Лео, если он опять сбежит. Приходится перевести тему, чтобы вернуть голос и успокоить дыхание:

– Ты не рассказал Еве, что Виктор сделал в школе?

Пока Лео смотрит вдаль, я внимательно разглядываю его, наслаждаясь тем, как лучи закатного солнца касаются его аристократичного лица с красивыми, ровными и тонкими чертами, его жестких губ и щетины, каштановых волос. Сейчас Лео кажется мне особенно красивым. Видимо, потому что я уже чувствую горечь скорой потери, страх, что я отныне его не увижу. Он загадочен, холоден, далек и недоступен, как редкий экспонат под стеклом в музее, когда на самом деле этот экспонат горяч и взрывоопасен. Я вспоминаю наш поцелуй утром, как ладони Лео скользили по моему телу в душе, как он шептал мне на ухо, чего хочет.

У меня захватывает дух от этого мужчины.

И одновременно я ненавижу его за то, что он со мной делает, за то, сколько боли он мне причинил и собирается уничтожить меня вновь.

– Нет. Я сказал Виктору, чтобы он сам ей признался. Или расскажет Глеб. Не хочу лишать ее единственного друга, когда ей и так несладко. Не знаю, что между ними происходит, но вижу, что она стала более открытой, и на это явно как-то повлиял Виктор. Пусть он сам поведает правду. Если скажу я, то ей будет куда больнее… кажется, он ей нравится в очень глубоком смысле этого слова.

Я замечаю, как изменился настрой Лео по отношению к Виктору. Несколько часов назад он расчленить его хотел, а после разговора с сестрой гнев вдруг утих. Что Ева ему сказала, интересно?