— Мам, — окликает меня Тим, — а ты здесь рубашку надеваешь или снимаешь?

Я перевожу взгляд на фотографию и словно вижу её по-новому. Мало того, что я знаю, что стягивала рубашку с плеч, так до вопроса Тимоши казалось очевидным, что всем зрителям однозначно понятно то же самое.

— Блин, мелкий, ты, конечно, тот ещё зануда, но тут ты прав, — удивлённо бормочет Тёма и добавляет, похоже имитируя мой голос: — Фигушки я расстанусь с любимой рубашкой.

Разговор с детьми освобождает меня от внутреннего зажима, о силе которого я не подозревала, списывая откладывание прочтения сообщений от знакомых и клиентов на нежелание портить себе настроение и объясняться. Как говорится, почувствуй разницу между «объяснять» и «объясняться», выбери и задай собственное отношение: просто рассказывать людям подробнее о моей необычной авантюре или оправдываться в участии в ней.

Я выбираю и рассказываю, благодарю за комплименты, признаю, что совершила смелый для себя шаг, перевожу в шутку вопросы, которые балансируют на грани чрезмерного любопытства, и посылаю смайлик с воздушным поцелуем тем, кто завуалированно, но вполне прозрачно осуждает. Все имеют право на реакцию, которая им ближе. Как и я сама.

Шквал сообщений и звонков становится интенсивнее на второй день, теряет напор и переходит в относительный штиль на третий, который прерывают лишь одиночные порывы от пропустивших «самое горячее событие года».

Выставка заканчивается и уезжает в следующий город. Мимолётная слава даёт о себе знать ещё какое-то время, но не нарушает обретённого мной спокойствия.

Ксюша поглядывает на меня с особым интересом. Сонька мониторит местные средства массовой информации и спамит скринами заметок и статей, в нескольких из которых мои изображения довольно крупным планом разбавляют текст. В агентстве меня приветствуют с импровизированной красной дорожкой, фанфарами и буклетами с выставки, где на сборном коллаже мой портрет обведён серебристым маркером. Я раздаю автографы, заказываю пару больших пирогов, и мы дружно и вкусно отмечаем мой фототриумф.

Я с головой окунаюсь в работу, которая переходит в активную практическую стадию как по обустройству парка в квартале, который возводит «Белстрой», так и на загородном участке Алии. Она одна из немногих, кто не в курсе моей внезапной публичности, что мне только на руку, или просто умеет настолько корректно молчать о том, что никак не затрагивает ни её, ни наш проект. Такой подход меня тоже более чем устраивает.

Молчит и Стас. В течение нескольких дней от него полная тишина. Вроде бы она уже должна стать нормой между нами и совсем не беспокоит меня с утра до вечера. Однако, стоит погасить свет и улечься в надежде сразу уснуть, три новых вводных словно ловят ночной сигнал и напоминают о себе.