— Вы можете сотворить чудо? — перебиваю я, признавая, что зритель из меня никудышный. — Сделать так, чтобы мы вышли отсюда без оглядки и претензий, услужливых вспышек памяти и собственного омерзения друг от друга и от самих себя?

— Нет, Алла. Такое чудо только в ваших руках.

Вижу, как меняется выражение её лица, карандаш с выверенным контролем ложится вдоль ребра блокнота, вся поза напоминает стойку гончей, почуявшей след.

— Но на него нужно время. Много времени, — дополняю ответ Элины.

— Да, нужно. И, скорее всего, много.

Прямолинейная честность добавляет очков выбранному Стасом психологу.

— Мне жалко этого времени, — теперь я говорю то, что действительно думаю. — И жалко денег, которые мы потратим на далеко не гарантированный результат, что сможем поверить и, тем более, стать счастливыми без привкуса горечи. Неважно, чёрт возьми, вместе или по отдельности. Я была вкусно счастливой. Суррогат мне не нужен. Вымучивание и притягивание за уши — тоже. Мгновенно и, главное, качественно можно лишь разрушить. Восстановление — всегда долгий процесс и часто с урезанным результатом. Поэтому плохое ярче и полнее. Оно в моменте. Быстро и хватко. А хорошее всё терпит, ждёт и даёт время, которое столь дефицитно и скоротечно.

Осекаюсь так же внезапно, как вступила в диалог, который изначально не хотела начинать.

— Вы пока не готовы со мной работать, — произносит Элина, хотя её глаза транслируют что-то иное, во что я в равной степени не готова углубляться, особенно на фоне недоумения на подобное заявление от специалиста, которое вроде как не должно быть озвучено вслух.

— Не готова, хотя вопросов у меня гораздо больше, чем ответов, найти некоторые из которых я всё же надеялась, соглашаясь на встречу с вами, — признаюсь ради справедливости и в благодарность за правду.

— Иногда, чтобы получить ответ, достаточно просто задать вопрос.

— Вопрос вам я уже задала. Ответ получила, спасибо. Остальное — в наших руках.

Смотрю на Стаса. Плыву взглядом и тихо качаю головой, понимая, что повторяю свои же действия, как тогда, когда мы оба никак не могли кончить в постели. Считываю знакомую решимость в серо-голубых глазах, резко отворачиваюсь и покидаю кабинет.

Предельно аккуратно притворяю за собой дверь. Сосредоточенно концентрируюсь на каждом шаге. Считаю ступени. Оставляю сумку с телефоном в машине, пиликаю сигнализацией и перехожу дорогу. Фокусируюсь на скверике в створе улиц. Опускаюсь на свободный край скамейки и прикрываю глаза.

— Извините. Может быть, воды?

Открываю глаза и вижу пожилого мужчину, который одной рукой касается моего локтя, пока его вторая рука покоится на бортике переносной люльки со спящим в ней младенцем.