Выставка длится ещё два дня, за которые её посещают уже явно лично заинтересованные люди. Кто-то кому-то посоветовал, кто-то идёт посмотреть при дневном освещении, кто-то пишет отчёт или готовит репортаж, а кто-то желает убедиться, что не ошибся и узнал в модели родственника, приятеля или коллегу.

Я рассказываю сыновьям о спонтанной весенней фотосессии сразу по возвращении домой в день открытия выставки. Показываю им победившие фотографии и с фальшивой бравадой сообщаю, что если они не оценят, то я обижусь и буду кормить их исключительно кашами на воде. Шутливо треплю обоих по склонённым к ноутбуку макушкам, хотя внутренне замираю в ожидании их мнения.

— Мамо, это…

Артём запинается, а я осторожно улыбаюсь.

— Приличные слова не даются?

Выразительный хмык подтверждает, что догадка более чем верная. Тёма трётся теменем о мою ладонь.

— Теперь я чётко понимаю разницу между сексуально и пошло. Очень красиво, мам.

Тим разворачивает экран к себе, переключается с одного кадра на другой.

— Ты никому не хотела показывать эти фото?

— Я сама посмотрела их совсем недавно, — отвечаю честно, замечая, как плечи младшего превращаются в твёрдую линию.

— Почему?

— Было страшно.

Я словно ступаю на тонкий лёд, фигурально цепляясь за плечи Тимоши, за которые не схвачусь в реальности, если оступлюсь. Именно сейчас, вскрывая все слои без остатка, происходит моё полное обнажение, которое так метко вынесли в название конкурсной части и самой выставки.

— Фотографироваться? — уточняет он, не отрывая взгляда от моего портрета на табурете.

— Нет, это было необычно и интересно. Зато посмотреть на себя не в зеркало, а увидеть со стороны — здорово пугает.

Спина Тимки слегка сутулится, затылок Артёма тоже внезапно расслабляется под моей рукой, и я едва на выдыхаю все лёгкие, воздуха в которых оказывается слишком много. Я дала какой-то правильный и нужный ответ, хотя дети всегда чувствуют и знают, когда мы юлим, а когда разговариваем с ними на равных.

Внезапно я испытываю огромную благодарность к Стасу за то, как он преподнёс мальчикам наш разрыв. Нам не пришлось врать или отмахиваться от их вопросов, применяя примитивные «вас не касается» и «ещё не доросли», тем самым признаваясь в собственном родительском бессилии. У всех нас есть общее, но есть и своё личное, что подразумевает взаимное уважение со стороны каждого, если в него не хотят посвящать.

Только что я впустила детей на свою личную территорию не мамы, а женщины. Они знакомятся с ней немного смущённо и в то же время с любопытством, тактично и, я уверена, с гордостью за глубину доверия.