ПопаданцыО чем знает ветерстр 200
Светлый фон
Я бросился в воду, поплыл к мутному пятнышку; мне казалось, я продолжаю взывать: «Энн, вернись!» Проклятый мяч стремился к горизонту, его цвет вызывал ассоциации с закатным солнцем, которое вот-вот канет за край земли. В несколько взмахов я достиг места, где начала растворяться Энн, где мои глаза еще различали неясный силуэт, но мои руки схватили пустоту. Я провыл ее имя и нырнул, и тут-то мне удалось нашарить нечто, похожее на мокрую ткань. Я стиснул пальцы. Я цеплялся за этот клочок, словно сам тонул, а в нем была единственная надежда на спасение. Наконец, в моих руках материализовалось платье целиком. Одно – без той, что его носила.

Я не различал берега, не видел границы между водой и небом. Зыбкое озерное дно качалось подо мной, белая масса не то платья, не то тумана спеленала меня, обездвижила. Я осязал Энн – вот изгиб спины, вот лодыжка, – но не видел ее. Не беда, главное – она теперь у меня в руках. Не выпуская драгоценной добычи, я двинулся к берегу, на отчаянные, душераздирающие, как вой сирены, крики Оэна. И вдруг Энн еле слышно позвала меня по имени – и туман стал рассеиваться, проглянул берег. Через мгновение я увидел Энн – всю, целиком. Я подхватил ее на руки, стараясь держать повыше, подальше от щупалец Лох-Гилла и тисков Времени. И вот мы, два сцепленных намертво тела, рухнули на мелкий гравий, Оэн бросился к нам и приник к Энн, что сама приникла к моей груди.

Я не различал берега, не видел границы между водой и небом. Зыбкое озерное дно качалось подо мной, белая масса не то платья, не то тумана спеленала меня, обездвижила. Я осязал Энн – вот изгиб спины, вот лодыжка, – но не видел ее. Не беда, главное – она теперь у меня в руках. Не выпуская драгоценной добычи, я двинулся к берегу, на отчаянные, душераздирающие, как вой сирены, крики Оэна. И вдруг Энн еле слышно позвала меня по имени – и туман стал рассеиваться, проглянул берег. Через мгновение я увидел Энн – всю, целиком. Я подхватил ее на руки, стараясь держать повыше, подальше от щупалец Лох-Гилла и тисков Времени. И вот мы, два сцепленных намертво тела, рухнули на мелкий гравий, Оэн бросился к нам и приник к Энн, что сама приникла к моей груди.

– Мама, где ты была? Куда ты ушла? Ты меня бросила, и Док тоже! Почему вы меня бросили? – рыдал Оэн.

– Мама, где ты была? Куда ты ушла? Ты меня бросила, и Док тоже! Почему вы меня бросили? – рыдал Оэн.

– Тише, тише, – успокаивала Энн. – Мы живы. Мы с тобой.

– Тише, тише, – успокаивала Энн. – Мы живы. Мы с тобой.

У нее духу не хватало отрицать виденное Оэном.