— Это Алик, принц датский, — тихо насмехается Борька. Открывает дверь, пропускает вперед мать и брата. А затем ждет, когда войду я.

Новый шейх Реджистана смотрит на меня изучающе. Слушает внимательно мать, на русском представляющую нас друг другу. И, наконец, выдает.

— Очень приятно, Николай Иванович, я тоже люблю Высоцкого…

— Очень приятно, — роняю в ответ и лгу, конечно. Ну какой приятно! Если бы Нина вернулась тогда… Принесла бы в подоле малыша, я бы принял ее. Воспитали бы засранца. А сейчас… Смотрю в самодовольное лицо и хочется всечь.

Понимаю, что Алик ни в чем не виноват. Дети не должны отвечать за грехи родителей.

Но наши-то отплатили по полной за все наши с Ниной прегрешения! За ее любовь к красивой богатой жизни, за мою фанатичную службу.

С кого теперь спросишь?

— Я хочу видеть Иру, Борик, — мягко напоминает Нина.

— Да, мам, идем, — кивает сын, направляясь в приватную часть дома. А навстречу ему уже спускается по лестнице зять.

— Что происходит, мать вашу? — рычит возмущенно. — Ирку испугали. Вы чего?

— Нас захватили туареги! — орет из-за спины Петя Сохнов.

А Нина выступает вперед и только здоровается тихо.

— Здравствуйте, Степан.

И в доме повисает полная тишина. Шейха говорит, извольте слушать молча.

И наш нахальный Степа сразу меняется в лице.

— Добрый вечер, мадам. Позвольте, я вас провожу, — учтиво показывает на лестницу.

Нина идет, а я остаюсь рядом с Борькой. Пусть девочки мои сами встретятся. Поплачут, поговорят. И если меня Нина шугается, то с Иришкой ее должно попустить. Выдохнет, расслабится. Вот тогда мы и поговорим.

— Бездарная тут охрана, — заявляет Али Борису. — Надо моих гвардейцев поставить.

— У себя командуй, Алик, — непринужденно отмахивается мой сын. — Это неуважение к хозяевам дома. Степан — достойный человек, муж нашей Ирины.

— Очень хочу с ней познакомиться, — кивает серьезно шейх Али. — Мама про нее рассказывала.