Эту ночь в доме Ирочки мне не уснуть.

Уже давно уехал Али в резиденцию. Зять с ребенком, чмокнув мою дочь в нос, ушел наверх.

Выросла девочка. Без меня выросла. Трудно не расплакаться и держать лицо. Да я и не пытаюсь.

— Мам, — обнимает меня Иришка. — Как хорошо, что ты нашлась. Хоть на сердце спокойно стало. Я никогда не верила, что ты погибла. И ждала тебя. Всегда ждала.

— Ваша любовь меня спасла, — роняю с придыханием. — Только благодаря ей я выбралась из плена. А так бы пропала в пустыне.

— Могла бы позвонить или приехать, — добродушно бухтит Коля. — Мы бы не дергались.

— Я звонила. Дважды, — поясняю совершенно спокойно. — Трубку взял Борик, а на заднем плане вещала Гусятникова.

— Это когда ты болела воспалением легких, — кивает сестре Борик. — Папа тогда еще не вернулся из командировки. Помнишь, ты в Питер мотался? — поворачивается к отцу. — А Маня была где-то рядом и притащилась к нам с пакетом фруктов…

— Да ну ее, — морщу нос. — Связь была плохая. Я тебя слышала, Борик, а ты меня нет.

— Ну, потом бы позвонила! — настаивает Коля. — Дала весточку.

— Я звонила и заработала обвинение в шпионаже, — цежу негромко.

— Так не бывает, — роняет бывший муж. Несгибаемый опер. Смотрю на него, и в душе все переворачивается от любви и тоски.

— По твоему, любовь — только слова? — вскидываюсь я. Даже подбородок приподнимается от негодования. — А как же забота? Ежедневный труд? Это не считается?

— Да что ты там делала, Нина! — усмехается криво Николай. — Мы тут с ума сходили…

— Что делала? — распрямляю спину. — Контролировала ежедневно, чтобы наши дети были одеты и обуты, накормлены, наконец! Или ты думал у Тамары Ивановны был личный ресторан, а у Аллы магазин одежды? Или лучшие репетиторы и врачи с неба сыпались?

— Погоди, все эти вещи, которые якобы не подошли сыну Тамары, или когда Алла ошиблась с размером и приносила нам шмотки, — выдыхает Борик и осекается. — Тоже ты?

— Да, — киваю коротко. — Ты пришел к Тамаре обедать и пожаловался, что ботинки жмут. На следующий день она подсунула тебе новые…

— И сказала, что это ботинки ее сына. Они такие классные были и мягкие. Я их потом долго носил, — улыбается сын. — Иркино пальто тоже? Оно вроде как стало больше и поновее.

— Да удалось купить точно такое же, но на размер больше, — смеюсь я. — Целая операция была! Но нашли. Даже чуть-чуть потерли специально, чтобы отец ничего не заметил…

— Ну я говно, а ты святая, — бурчит он в своей обычной манере. И мне хочется подскочить и встряхнуть его хорошенько. Твердолобый баран!