Когда Грей отступила, вперед шагнул Холт. В знакомых голубых глазах кружилось слишком многое. Он притянул меня к себе и обнял:

— Прости. Я был так поглощен собственным кошмаром, что не замечал, как больно тебе.

— Холт, — прохрипел я. — Ты едва не потерял самого дорогого тебе человека. Тебе не нужно было думать обо мне.

— Ты мой брат, — в его голосе дрожали слезы. — Ты не должен был проходить через это в одиночку.

По щекам Рен текли слезы, когда она сжала мою руку:

— Мы должны были лучше тебя защитить. Я пыталась убедить всех, что ты ни при чем. Надо было стараться сильнее.

— Рен… — я притянул ее к себе в объятия. — Ты сама тогда восстанавливалась после огнестрельного ранения. Это чудо, что ты вообще смогла сказать хоть что-то.

Каждый член моей семьи обнял меня так, как не обнимал уже много лет. И впервые за все это время я позволил им. Нам всем это было нужно. Я знал это точно.

Лоусон подошел ближе, его взгляд потемнел:

— Ты должен был рассказать мне.

— Я не хотел, чтобы кто-то знал.

— Я был чертовым копом, — зарычал он.

Я схватил его за плечи и крепко сжал:

— Не все в этом мире — твоя ответственность.

— Я мог что-то сделать. Достать записи с камер. Найти свидетелей, — возразил он.

— Ло. Со мной все хорошо.

Темные глаза брата полыхнули:

— Я видел, как ты борешься в последние недели. Как на взводе из-за всего, что происходит с Аспен. Это было не просто беспокойство за нее. Это был страх.

Я резко выдохнул:

— Я знаю, что это такое — когда люди отворачиваются от тебя.