***

Она всё ещё дрожит, когда заходит в мою квартиру, молчит и потрясена тем, что только что произошло. Волосы у неё ещё влажные, на спине пуловера видна тёмная влажная аура. Я беру её за поясницу и веду в спальню, где ей будет тепло и безопасно. Она садится на кровать, позволяя мне себя проводить.

Я всё ещё в шлеме, когда приседаю перед ней и, порывом, собираюсь его снять. Но замераю — на миг сомневаюсь. Казалось бы, глупо держать шлем в её присутствии, зная, что она уже видела моё лицо в тот случайный момент и всё равно пришла сюда.

Она рассеянно смотрит в пустоту и так потрясена, что, похоже, не до конца осознаёт, где находится. Я знаю это — знаю, через что она проходит. Сам долго переживал травмы, прокручивая воспоминания в голове до автоматизма, пока не переставал замечать всё вокруг. Мне нужно вытащить её из этого замкнутого круга, вернуть обратно, прежде чем это ещё сильнее её ранит.

Я снимаю этот чёртов шлем.

Ей хватает мгновения, чтобы моргнуть и снова обратить на меня внимание. Сердце моё колотится, когда она оценивающе проводит по мне взглядом. Я вздрагиваю. Она изучает меня, и я бессилен — отдал ей власть принять или отвергнуть меня одним щелчком.

— Делко… — шепчет она.

Её шёпот словно освобождение, полный облегчения. Я будто заново вздохнул, когда она бросается на меня, так, что я чуть не падаю назад. Она вцепляется в меня, как мидия в камень, и вдруг начинает рыдать.

Я инстинктивно обнимаю её. Сжимаю крепче, зарываясь лицом в её шею и вдираясь носом в влажные пряди, чтобы вдохнуть аромат кокоса.

Тёплое тело её заставляет меня невольно дрожать. Мне не хватало её.

Она внезапно засыпает в мое плечо извинениями, но я слышу их лишь смутно — это уже не важно. В ушах у меня лишь её голос, как нежная мелодия. Даже её слёзы возбуждают меня — потому что в них таится то, что она пока не признаёт. Они доказывают её привязанность ко мне и те чувства, что она по-настоящему испытывает.

Я отстраняюсь и бережно беру её лицо в ладони. Слёзы оставили влажные дорожки на заплаканных щеках, и мне хочется их стереть языком… Мне не нравится видеть её плачущей.

— Мне так жаль. Я не должна была так поступать. Я не должна была заставлять тебя… — шепчет она.

Я качаю головой и стираю её слёзы большими пальцами. Ей не стоило извиняться; она поступила верно, когда посмотрела на меня украдкой. Так больше продолжаться не могло. Нельзя было вечно прятаться.

Её губы шевелятся, она умоляет о прощении, и вдруг меня захватывает дикая потребность заставить её замолчать. Я хочу поцеловать её — поцеловать так, словно с ума сойду. Потеряться в её губах, когда, наконец, мы будем вместе по-настоящему.