– Не будем больше говорить о том, что прошло, – после недолгого молчания сказал Иньчжэнь.
Я промолчала, теснее прижавшись к нему. Он улыбнулся и опустил голову, чтобы поцеловать меня, но я машинально отвернулась. Слегка растерявшись, Иньчжэнь выпрямился и произнес, погладив меня по щеке:
– В душе ты все еще печалишься.
Выбравшись из его объятий, я взяла подушку, легла на бок, подложив ее под голову, и закрыла глаза, собираясь уснуть.
Иньчжэнь снял с меня обувь и укрыл тонким одеялом со словами:
– Сейчас погода довольно прохладная, смотри не простудись, засыпая вот так, в одежде. Ты много думаешь о самых разных вещах, но лучше бы подумала хоть немного и о себе, ни к чему изводить меня.
Погасив лампу, он потолкал меня, чтобы я уступила ему часть подушки, и лег рядом.
Некоторое время мы лежали в тишине. Затем Иньчжэнь обхватил меня руками и, нащупав пуговицы, принялся расстегивать их.
– Ты не соскучилась по мне? А я постоянно думал о тебе.
Я оттолкнула его руку:
– Если так хочется, можешь идти к своей…
На душу навалилась невыносимая тяжесть. Ерзая, я отодвинулась как можно дальше от Иньчжэня и молча легла, несмотря на то что теперь у меня не было подушки. В темноте моя маска показной улыбки спала, и слезы одна за другой покатились по щекам.
Иньчжэнь обнял меня и притащил обратно на подушку, после чего, найдя в потемках мое лицо, принялся вытирать мне слезы. Я обняла его в ответ и расплакалась, громко всхлипывая. Дав мне выплакаться, Иньчжэнь, пытаясь успокоить меня, произнес:
– Довольно, будешь столько рыдать – навредишь своему здоровью.
Но слезы продолжали литься из моих глаз.
– Жоси, Жосишечка, будь послушной девочкой, прекрати плакать, – со вздохом попросил Иньчжэнь.
Видя, что я продолжаю лить слезы, Иньчжэнь беспомощно проговорил:
– Впервые пытаюсь кого-то утешить и, похоже, делаю только хуже. Давай так: если ты больше не будешь плакать, я выполню то, о чем ты много раз просила, но я никогда не соглашался.
– Очень надо, – всхлипнула я.
Иньчжэнь ненадолго замолчал, затем откашлялся и вполголоса запел: