В мою душу закралось подозрение. Отпустив руку слуги, я, шатаясь, побрела в обратную сторону.

Гао Уюн бегом обогнал меня и упал передо мной на колени, плача:

– Барышня, вернитесь!

Я, не обращая внимания, обошла его и продолжила идти. Тогда евнух на коленях пополз за мной и снова преградил мне дорогу, прижавшись лбом к земле.

– Это Юйтань, – прорыдал он.

Мне почудилось, будто по голове стукнули кувалдой. Сердце пронзила колющая боль. Глядя на стоящий вдалеке чан, я заорала так, словно в меня вселился демон:

– Кто?!

– Юйтань, – повторил Гао Уюн, не поднимая головы.

Душа ныла от боли, сердце сжималось, и мне казалось, что мой рассудок проваливается в бесконечную черную тьму.

Когда сознание пусть не полностью, но вернулось ко мне, я ощутила, как кто-то ласково поглаживает меня по щеке. Так нежно, что мне смутно показалось, будто я все еще ребенок, в котором родители души не чают, а потому ему можно делать все что захочется.

– Мама, мамочка… – невольно пробормотала я.

Чувствуя безграничное счастье, я распахнула глаза, однако увидела перед собой лицо Иньчжэня, на котором боролись радость и беспокойство. Я замерла, мгновенно вспомнив, что нахожусь в прошлом, в нескольких сотнях лет от настоящего.

– Что такое? – спросила я.

Как только произнесла это, в голове мелькнули картины сцены, свидетельницей которой я была, прежде чем упасть в обморок. К горлу мгновенно подступила тошнота. Мой желудок, впрочем, был пуст, поэтому я просто лежала на постели, испытывая рвотные позывы.

Приобняв меня, Иньчжэнь принялся легонько похлопывать мою спину. Я попыталась оттолкнуть его, но в моем теле не осталось ни капли сил. Обмякнув, со слезами в голосе я крикнула:

– Уходи! Не желаю больше видеть тебя!

Лицо Иньчжэня сделалось холодным, но на нем проступили также следы глубокой печали. Протянув пальцы, он схватил меня за плечо той руки, которой я все еще пыталась оттолкнуть его.

– Зачем? – плакала я. – Зачем ты это сделал?

Иньчжэнь с силой привлек меня к себе и заключил в объятия.